Капитан Арена - [84]

Первые мои ощущения были мучительными; чтобы жить, мне требовалось вернуться вспять: дорога до смерти была короче, и по ней оставалось сделать лишь шаг.

Я огляделся вокруг: мы находились в какой-то хижине, но, по крайней мере, укрытые от бури и возле жаркого огня. Снаружи слышался гром, не перестававший грохотать, и завывал ветер, от порывов которого содрогался весь дом. Что же касается молний, то я видел их сквозь широкую трещину в стене, образовавшуюся от толчков землетрясения.

Мы находились в деревне Рольяно, и эта жалкая хижина была там лучшей харчевней.

Впрочем, я уже начал приходить в себя и даже испытывал некое чувство блаженства от возвращения жизни и тепла. Шестичасовое пребывание под проливным дождем вполне могло заменить купание, и если бы я мог надеть чистое белье и сухую одежду, то почти благословлял бы дождь и бурю; но все наши вещи были пропитаны водой, и вокруг разожженного посреди комнаты огромного очага, дым от которого уходил через множество щелей в стенах дома, я видел свои рубашки, брюки и сюртуки, тоже вовсю дымящиеся, но, несмотря на все приложенные старания выжать их, не обещавшие скоро высохнуть.

Вот тут-то я и возмечтал о тех пресловутых чистых простынях, которые, по всей вероятности, мы должны были обрести в «Отдохновении Алариха» и о которых я даже не осмеливался заикнуться в Рольяно. Впрочем, по правде говоря, мое положение было сносным: я лежал на матрасе посреди комнаты, между камином и жаровней, и около дюжины салфеток, облепивших меня с головы до ног, могли в определенной степени заменить простыни. Я попросил согреть одеяло и набросить его на меня, после чего, отвергнув все предложения поужинать, заявил, что великодушно отдаю свою долю проводнику, который весь этот день проявлял завидные терпение, отвагу и волю.

То ли из-за чрезмерной усталости, то ли, действительно, положение оказалось более терпимым, чем накануне, но только этой ночью нам удалось немного поспать. К тому же, насколько я могу вспомнить при том отупении, какое меня тогда охватило, наши хозяева были чрезвычайно внимательны и любезны по отношению к нам: по-видимому, состояние, в котором они нас увидели, вызывало у них глубокое сострадание.

На следующий день утром проводник пришел сказать нам, что один из его мулов не может больше стоять на ногах — он казался парализованным от переохлаждения. Послали за местным доктором, который, как Фигаро, был одновременно цирюльником, врачом и ветеринаром. Он готов был поручиться за жизнь животного, если ему предоставят возможность два дня пичкать его лекарствами. Тогда мы решили погрузить весь наш багаж на здорового мула и пойти пешком до Козенцы, находившейся всего в четырех льё от Рольяно.

Первое, что я сделал, выйдя на улицу, это удостоверился, с какой стороны дует ветер; к счастью, он был юго-восточный, а значит, нашей сперонаре сильно повезло. Надо сказать, что прибытие сперонары становилось все более неотложным делом. Наличность у нас с Жаденом была на исходе: как показывали подсчеты, по-еле расплаты с проводником у нас должны были остаться один пиастр и два или три карлино.

По мере приближения к Козенце мы видели все более заметные следы землетрясения: дома, разбросанные по обочинам дороги, как это принято в окрестностях городов, почти все были покинуты; на одних отсутствовала крыша, в то время как другие сверху донизу покрылись трещинами, а некоторые и вовсе обвалились. Посреди всей этой разрухи нам стали встречаться жители Козен-цы верхом на лошадях, с ружьями и патронными сумками, крестьяне в повозках, груженных красными от вина бочками; потом, время от времени, переселения целых семейств с их орудиями для пахоты, гитарой и неизменной свиньей. Наконец, добравшись до вершины горы, мы увидели Козенцу, вытянувшуюся в глубине долины под нами, а на прилегающем к городу лугу — что-то вроде лагеря, который показался нам намного более населенным, чем сам город.

Мы пересекли некое подобие предместья и спустились по большой, довольно прямой улице, своей пустынностью напоминавшей какую-нибудь улицу Геркуланума или Помпей; несколько домов были разрушены, другие потрескались от крыши до основания, ну а остальные стояли с полностью разбитыми окнами, и это еще были наименее пострадавшие. Улица привела нас на берег Бузенто, где, как всем известно, был погребен король Аларих; река вся высохла, воды ее, по-видимому, ушли в какую-то пропасть, открывшуюся между ее истоком и городом. В пересохшем русле мы увидели множество людей, которые занимались раскопками, полагаясь на авторитет Иордана, поведавшего о богатых похоронах этого короля. Всякий раз, когда происходит такое явление, подобные раскопки возобновляются, причем ученые Козенцы с их удивительным почитанием древности никогда не поддаются унынию из-за постоянно преследующего их разочарования. Единственный предмет, когда-либо извлеченный в результате таких раскопок, это маленький золотой олень, найденный в конце прошлого века.

Напротив нас, на другом берегу Бузенто, стояла достославная гостиница «Отдохновение Алариха», величественно распахнувшая свою главную дверь перед усталым путником. Мы слишком долго томились, надеясь на эту цель, чтобы не попытаться как можно скорее ее достигнуть; вследствие чего мы пересекли мост и пришли просить приюта в гостинице, находившейся под покровительством грабителя Пантеона и разрушителя Рима.