Капитан Арена - [69]

— Тавелла, я Иоахим Мюрат, — сказал король. — Тебе выпала честь первому крикнуть «Да здравствует Иоахим!».

В ту же минуту маленький отряд Мюрата крикнул: «Да здравствует Иоахим!» Но калабриец остался неподвижен и безгласен, и никто из присутствующих ни единым криком не ответил на приветственные возгласы, сигнал которым подал их бывший король; напротив, по толпе пробежал глухой ропот. Мюрат уловил предвестие бури и, снова обращаясь к сержанту, сказал:

— Тавелла, ступай найди мне коня, и из сержанта, кем ты был, я делаю тебя капитаном.

Но Тавелла, так ничего и не ответив, отступил, углубился в одну из извилистых улиц, выходящих на площадь, пошел домой и заперся там.

А Мюрат тем временем оставался на площади, где толпа становилась все плотнее и плотнее. Тогда генерал Франческетти, видя, что никто не проявляет радушия по адресу короля, а напротив, суровые лица присутствующих с каждой минутой все больше мрачнеют, подошел к нему и сказал:

— Ваше величество, что будем делать?

— Как ты полагаешь, этот человек приведет мне коня?

— Полагаю, что он этого не сделает, — ответил Франческетти.

— Тогда пойдем в Монтелеоне пешком.

— Ваше величество, возможно, разумнее было бы вернуться на борт.

— Слишком поздно, — ответил Мюрат, — жребий брошен, пусть моя судьба свершится в Монтелеоне. В Монтелеоне!

— В Монтелеоне! — повторил весь отряд и последовал за королем, который, показывая дорогу, шагал впереди.

Чтобы добраться до Монтелеоне, король выбрал путь, который мы только что проделали сами, следуя из этого города в Пиццо; однако потеряно уже было, причем в столь крайних обстоятельствах, слишком много времени. Одновременно с Тавеллой украдкой ушли трое или четверо мужчин, но не для того, чтобы запереться у себя дома, как бывший сержант неаполитанской гвардии, а чтобы взять свои ружья и патронные сумки, эти неизменные спутники калабрийца. Один из этих людей, по имени Джорджо Пеллегрино, едва вооружившись, бегом бросился к жандармскому капитану по имени Трента Ка-пелли, солдаты которого находились в Козенце, но сам он ненадолго приехал к своей семье в Пиццо. Джорджо Пеллегрино рассказал ему, что произошло, и предложил стать во главе местного населения и арестовать Мюрата. Трента Капелли сразу сообразил, какие выгоды непременно выпадут на его долю в результате подобной услуги, оказанной правительству. Он был уже в мундире, ибо собирался идти на мессу; тотчас выскочив из дома, он вслед за Пеллегрино побежал на площадь и предложил уже охваченным волнением людям отправиться в погоню за Мюратом. Тут же раздались крики: «К оружию!» Каждый из присутствующих кинулся в первый попавшийся дом и вышел оттуда с ружьем, и вся толпа под водительством Трента Капелли и Джорджо Пеллегрино поспешила на дорогу в Монтелеоне, отрезав Мюрату и его маленькому отряду путь к отступлению.

Мюрат достиг моста, который находится примерно в сотне шагов за Пиццо, как вдруг услыхал позади крики всей этой своры, оравшей ему вслед; он обернулся и, не имея привычки убегать от опасности, стал ждать.

Трента Капелли шагал впереди. Увидев, что Мюрат остановился, он не пожелал упустить возможность собственноручно взять его в плен; поэтому он подал знак толпе оставаться на месте и, двинувшись в одиночку навстречу Мюрату, который, со своей стороны, направился к нему один, произнес, когда они сошлись:

— Вы видите, что путь к отступлению вам отрезан; вы видите, что нас тридцать против одного, и, следовательно, у вас нет возможности сопротивляться. Сдавайтесь, тем самым вы избегнете кровопролития.

— Я предлагаю вам кое-что получше, — в свою очередь произнес Мюрат. — Следуйте за мной, присоединяйтесь ко мне вместе с этой толпой, и тогда у вас будут генеральские эполеты, а каждый из этих людей получит по пятьдесят луидоров.

— То, что вы мне предлагаете, невозможно, — отвечал Трента Капелли, — мы все до гроба преданы королю Фердинанду. У вас не должно оставаться сомнений на этот счет, ведь ни один из них не подхватил ваш крик «Да здравствует Иоахим!» Не так ли? А теперь послушайте.

И, подняв свою шпагу вверх, Трента Капелли крикнул:

— Да здравствует Фердинанд!

— Да здравствует Фердинанд! — повторила в один голос толпа, к которой начали присоединяться подоспевшие женщины и дети, скапливаясь в арьергарде.

— Все будет по воле Божьей, — сказал Иоахим, — но я не сдамся.

— В таком случае, — заявил Трента Капелли, — пускай кровь падет на голову тех, кто прольет ее.

— Отойдите, капитан, — сказал Мюрат, — вы мешаете этому человеку целиться в меня.

И он показал пальцем на Джорджо Пеллегрино, который навел на него дуло ружья.

Трента Капелли отскочил в сторону, прозвучал выстрел, но Мюрат остался невредим.

И тогда Мюрат понял, что если хотя бы один выстрел прогремит с его стороны, начнется бойня, в которой он и его люди будут разорваны на куски; он осознал, что ошибся относительно настроений калабрийцев; у него оставался лишь один выход — добраться до своей флотилии. Мюрат подал знак Франческетти и Кампане и бросился с моста вниз на берег, то есть приблизительно с высоты в тридцать — тридцать пять футов; он упал в песок, не причинив себе никакого вреда; Кампана и Франческетти прыгнули вслед за ним — им повезло так же, как ему. Все трое побежали к морю, сопровождаемые дикими воплями черни, которая, не решаясь последовать тем же путем, с криками двинулась обратно в Пиццо, чтобы добраться до упоминавшейся нами широкой лестницы, ведущей к берегу.