Капитан Арена - [23]

Мы начали подниматься к кратеру первого вулкана и при каждом шаге слышали, как земля гудит у нас под ногами, словно мы шагали по катакомбам: трудно даже представить, насколько тяжело такое восхождение в одиннадцать часов утра, по раскаленной земле и под пылающим солнцем. Подъем длился примерно три четверти часа, после чего мы оказались на краю кратера.

Этот кратер был уже выработан и не представлял особого интереса, поэтому мы сразу же направились ко второму, который был расположен в тысяче футов над первым и в котором полным ходом велась добыча руд.

По пути мы проследовали вдоль горы, испещренной множеством отверстий; некоторые из этих отверстий были закрыты дверью или даже окном, другие напоминали просто-напросто логово диких зверей. То была деревня каторжников; около четырехсот человек обитало в этой горе, и в зависимости от того, насколько эти люди были изобретательны или склонны доставлять себе удовольствие, они оставляли свое жилище в его первозданном виде или же пытались сделать его более комфортабельным.

Завершив второе восхождение, длившееся около часа, мы очутились на краю второго вулкана, в глубине которого, среди дыма, вырывавшегося из его центра, увидели так называемую фабрику; вокруг нас суетилась целая толпа людей. Форма этой огромной выработки была овальной, и ее больший диаметр вполне мог иметь в длину тысячу шагов. Сходили туда вниз по пологому спуску кольцевой формы, образовавшемуся в результате осыпания части шлака и позволявшему перемещаться по нему с носилками и тачками.

У нас ушло минут двадцать, чтобы достичь дна этого громадного котла; по мере того как мы спускались, жар солнца в сочетании с жаром земли все усиливался. Дойдя до конца спуска, мы вынуждены были остановиться на мгновение: там едва можно было дышать.

Мы оглянулись назад, чтобы посмотреть, что стало с Милордом: он преспокойно сидел на краю кратера и, по-видимому опасаясь какой-нибудь новой неприятной неожиданности в духе той, которую ему только что довелось испытать, не отваживался идти дальше.

Через несколько минут мы начали осваиваться с серными испарениями, выделявшимися из множества маленьких трещин, в глубине которых порой виднелось пламя; время от времени, однако, мы вынуждены были взбираться на какую-нибудь глыбу лавы, чтобы футах в пятнадцати над землей глотнуть чуть более чистого воздуха. Что же касается людей, которые двигались вокруг нас, то им удалось привыкнуть к этой атмосфере и, похоже, они не страдали. Да и сами господа Нунцианте сумели кое-как к ней притерпеться, и иногда они целыми часами оставались в глубине кратера, не ощущая недомогания из-за этих газов, которые вначале показались нам почти невыносимыми.

Трудно себе представить что-либо более странное, чем внешность несчастных каторжников; в соответствии с тем, с какой из разных рудных жил им приходилось работать, они в конце концов приобрели оттенок той или иной породы: одни стали желтыми, как канарейки, другие — красными, как гуроны; эти — обсыпаны пудрой, словно паяцы, те — темнолицые, словно мулаты. Глядя на весь этот причудливый маскарад, трудно было поверить, что каждый из его участников находится здесь за воровство или убийство. Особенно привлек наше внимание один человечек лет пятнадцати, с нежным, будто у девушки, лицом. Мы поинтересовались, что он сделал; оказалось, что в возрасте двенадцати лет ударом ножа он убил слугу княгини делла Каттолика.

Рассмотрев людей, прежде всего приковавших наше внимание, мы стали разглядывать почву; по мере приближения к центру кратера она теряла свою твердость, становилась зыбкой, словно торфяное болото, а затем и вовсе угрожала уйти из-под ног. Какой-нибудь тяжелый камень, брошенный в середину этой трясины, уходил вглубь и исчезал, будто в грязи.

После часового обследования мы поднялись на верх кратера — опять-таки в сопровождении двух молодых и любезных гидов, не желавших ни на минуту оставить нас; лишь там они разделились: один покинул нас, собираясь написать несколько рекомендательных писем, которыми мы могли бы воспользоваться в Калабрии, другой остался с нами, чтобы проводить в пещеру, которую посоветовал нам посетить наш сосед-губернатор.

Пещера эта, и в самом деле весьма любопытная, расположена в той части острова, которая обращена в сторону Калабрии. Вначале это узкая щель, которая шагов через пятнадцать расширяется; проникнуть туда можно, лишь двигаясь на четвереньках в несложных местах и ползком в местах трудных; мало того, вскоре вам приходится вернуться к наружному отверстию, чтобы возобновить запас годного для дыхания воздуха. Несмотря на наши новые настояния, Милорд упрямо отказывался следовать за нами, и, признаюсь, я понял ero^vynopcTBo: как и он, я начинал опасаться неприятных сюрпризов.

После неоднократных попыток нам удалось, наконец, проникнуть в глубь пещеры, высотой в десять футов и шириной около пятнадцати шагов; там мы зажгли факелы, которыми запаслись, и, несмотря на заполнявший ее пар, пещера осветилась. Стены были покрыты нашатырем и хлористым натрием, а в глубине бурлило маленькое озерцо горячей воды; опущенный туда г-ном Нунци-анте термометр, который он снял со стены, поднялся до семидесяти пяти градусов.