Кант: биография - [103]
В конце 1773 года Кант писал Герцу, которого по праву можно было назвать человеком, очень заинтересованным в этом предмете, что он предлагает colloquium privatum по антропологии и планирует сделать ее полноценной академической дисциплиной. Он добивался при этом следующей цели:
…посредством этой дисциплины выявить источники всех наук: нравственности, различных видов умения, общения, методов образования и управления, другими словами – всей практической сферы. Я ищу в большей степени феномены и их законы, нежели первопричины возможности модификации человеческой природы вообще[815].
Кант также заверял Герца, что это будет не сухая теория, а живо интересующее студентов занятие, и что его эмпирические наблюдения призваны обучить студентов начаткам здравомыслия и даже мудрости. Он счел необходимым прямо указать, что не будет рассматривать вопросы о связи души и тела. Если отнестись к этому заявлению серьезно, то можно сказать, что лекции Канта по антропологии задумывались изначально как своего рода эмпирическая психология на службе практических интересов. Эмпирической психологией традиционно занималась метафизика. Кант порвал с этой традицией. Действительно, как только он начал читать лекции по антропологии, он перестал особенно подробно обращаться к эмпирической психологии в своих лекциях по метафизике[816]. Лекции были «популярными» и в том смысле, что он читал свой предмет «популярно», и в том, что на них ходило много студентов. Он также читал лекции по минералогии зимой 1770–1771 годов, выполняя приказ министра из Берлина, чтобы в Кёнигсберге преподавали минералогию и горное право. Кант, которому поручили заведовать коллекцией горных пород и минералов, вероятно, лучше всех остальных в Кёнигсберге мог преподавать этот предмет, и он действительно вел его, но всего один семестр[817].
Кант продолжал читать лекции ежедневно. В летнем семестре он обычно преподавал логику, в зимнем – метафизику. Так, летом 1770 года он преподавал логику (по понедельникам, вторникам, четвергам и пятницам) с семи до восьми часов утра, а потом снова с восьми до девяти (частным образом), и «универсальную практическую философию, а также этику» с девяти до десяти. По средам и субботам он читал лекции по физической географии с восьми до десяти утра. Также он читал курс по энциклопедии каждый день с десяти до одиннадцати часов. Другими словами, он преподавал 22 часа в неделю[818]. Летом 1776 года он преподавал логику, теоретическую физику и физическую географию, а также проводил «репетиториум» по логике. Это означает, что он преподавал на шесть часов меньше, чем за шесть лет до того. Были у него и другие обязанности.
В летнем семестре 1776 года Кант впервые стал деканом факультета философии. В Кёнигсбергском университете эту должность по очереди занимали ординарные профессора. Кант служил деканом шесть раз. Будучи деканом, он также являлся членом сената – органа, ведавшего всеми академическими и административными вопросами. Это был еще и суд, где решались все споры среди представителей университета, включая академических граждан и их семьи[819]. Кант считал членство в сенате обузой. Еще одной обязанностью декана было экзаменовать поступающих студентов. Их могло быть семьдесят-восемьдесят[820]. Некоторые коллеги обвиняли Канта в том, что он недостаточно строго экзаменует молодых людей. Кажется, его устраивало, если студент не был «совершенно безнадежен». Он не ограничивал их свободу, как желали бы другие преподаватели, из тех соображений, что «деревья растут лучше, когда они стоят и растут снаружи, и так они приносят больше плодов, чем если бы их искусственно выращивали в теплице…»[821] Краус считал, что Кант не был строг, потому что ему не нравилось само занятие – оно мешало работе. Впрочем, существуют свидетельства, что не все считали его «легким» экзаменатором. Так, Яхман рассказывает о случае, свидетельствующем об обратном. Когда Яхман оканчивал школу в Кёнигсберге, директор позаботился о том, чтобы всех студентов быстро обучили еще одной логической системе. До того их учил магистр философии Вейман, «последователь Крузия и завзятый враг Канта»[822]. Директор боялся, что этого может оказаться недостаточно и Кант провалит его учеников[823].
В следующем семестре (зимой 1776–1777 годов) Кант должен был впервые вести курс по «практической педагогике», который преподаватели факультета философии вели по очереди. Неудивительно, что Кант воспользовался для этого Methodenbuch Иоганна Бернхарда Базедова (1723–1790), работой 1770 года, где тот применял свою философию здравого смысла в пику идеализму и «гармонизму»», то есть Лейбницу[824]. Краеугольным камнем здравого смысла для Базедова была практичность. Нужно учить только тому, что полезно. Мы уже видели в «Уведомлении», что на Канта повлияли такие идеи. В учебнике ему не могло понравиться все, но ему нравился общий дух работы. Когда в 1780 году вновь настала очередь Канта вести «практическую педагогику», он воспользовался другим текстом, а именно «Учебником по искусству воспитания для родителей-христиан и будущих учителей юности» Фридриха Самуила Бока (1716–1785)
