Канатоходец - [11]

Если глядеть из настоящего, а моя концепция предусматривает именно такой взгляд, то существуют только сюжет и его автор. Создатель. Творец. Он может что-то менять, что-то называть прошлым, другое — будущим, но все это эфемерность, нечто, кажущееся нам из того же настоящего. И прошлое и будущее укладываются в сюжет, в очерченный настоящим контур.

Верочка (указывая на контур). В этот контур?

Полковник (равнодушно). В этот контур. Здесь все: и прошедшее и будущее — вся история.

Верочка. Будущее? Разве труп может иметь будущее?

Полковник (раздраженно). А разве труп может иметь прошлое? В прошлом он не был трупом, а в будущем... (Снисходительно.) Ну, какое будущее у трупа? Я не о трупе, я о том, что он дает. Итак он (она) незримо присутствует среди нас, возможно, в качестве живого человека (субъекта, а не объекта), и если бы в комнате наличествовало зеркало, он (она) мог (могла) БЫ отразиться в нем. Логично?

Все молчат.

И чтобы не отражаться, чтобы случайно в качестве живого (пока он пребывает в этом качестве) не отразиться, покойник (ница) убирает из комнаты зеркало, поскольку он (она) разделяет распространенный предрассудок о зеркалах.

Верочка. Позвольте, но поверье...

Полковник. Знаю. Поверье состоит в том, что в зеркале не отражается реально видимый субъект, но если так, то должно быть и обратное: в зеркале отражается невидимый субъект. Я рассуждаю с точки зрения покойника. То есть покойник психологически подготавливается к несуществованию и для начала убирает зеркало, чтобы не видеть себя. (Думает.) Чтобы не выдать себя.

Двое (радостно и одновременно). Чтобы не видеть себя. Чтобы не выдать себя.

Синхронно пляшут в присядку, выделывая замысловатые коленца. Аллочка и Беллочка с уважением смотрят на них.

Полковник. Ну, что вы на это скажете?

Верочка. Вы хотите сказать, что это самоубийство?

Полковник. Нет, это было бы слишком тяжким обвинением. Я только хочу сказать, что жертва — соучастник преступления.

Верочка. Что? Убийство по обоюдному соглашению? Но это в принципе то же самое.

Полковник (торжествующе). Нет! Абсолютно другое. Ответьте, может ли убийство совершиться без убийцы?

Верочка. Нет, конечно.

Полковник. А убийство без жертвы?

Верочка. Тоже нет.

Полковник. Не будь убийцы, убийство бы не состоялось, не будь жертвы, оно бы тоже не состоялось. Что из этого следует?

Верочка (растерянно). Что?

Полковник. Прежде всего давайте решим, является ли преступное желание преступлением и в каком случае. (Теребит себя за нос.) Если ты пожелал даму, значит ты прелюбодействовал с ней. Отсюда вывод: жертва — соучастник (ница) преступления. (Рассуждает сам с собой.) Он желал даму? Хм, нет, не то. Он желал убить? Но кого, если, как мы установили, жертва имеет алиби? Может быть, потому нет трупа?

Джибеко. К кому вы обращаетесь? Я не вижу.

Полковник (патетически). К истине.

Джибеко. А кто должен ответить?

Полковник. Каждый. Каждый из присутствующих. (Думает.) И из отсутствующих тоже. ( Пауза.) За преступление.

Джибеко. Так это что, Страшный Суд?

Полковник. Ну, нечто вроде репетиции. Как с этим трупом, с контуром.

Актер. Но ведь то был следственный эксперимент. Или репетиция? Или все-таки следственный эксперимент?

Полковник. Все это крючкотворство, тем более, что Страшный Суд это ваша идея. Ну пусть будет Страшный Суд.

Верочка. Но в нашем случае...

Полковник. В нашем случае есть определенные трудности.

Верочка. И какие же?

Полковник  (торжественно). Непрерывность процесса. Это юридический термин. Единство судебного рабирательства, единство следственного действия... Тот же классицизм. Римское право, классический театр. Единство действия, единство места, место преступления, corpus delicti, modus operandi, praemica major, praemica minor. (Кричит.) Dixi et animam levavi.

Занавес 

Действие третье

Декорация та же, что и во втором действии. На сцене Верочка и Андрей Джибеко.

Верочка. Итак, Страшного Суда пока не получилось.

Джибеко. Он сказал, что это репетиция.

Верочка. Значит, будут еще новые идеи, находки, поправки.

Джибеко. Но ведь покойника по-прежнему нет.

Верочка. Мне кажется, он расследует не преступление, а грех.

Джибеко. И здесь мы наблюдали полковника во всей красе.

Верочка. Нет, только в наивысшем его проявлении.

Потирая руки, входит Полковник.

Полковник. Ну-с, господа, на чем мы с вами закончили?

Джибеко. Мне это не интересно.

Верочка. Что-то вы говорили по-латыни.

Полковник. А-а, это так, общие рассуждения. Это из юриспруденции, правовой силлогизм и так далее. Ах да, я предлагал исповедаться.

Джибеко. Но без отпущения грехов.

Верочка. Да, без отпущения. Просто сеанс психоанализа. Так?

Полковник. Главное, не надо ничего изображать. Только то, что идет изнутри, может представлять какой-то интерес. Какой-то для кого-то интерес. Интерес для заинтересованного лица, для зрителя, например.

Джибеко. Предложите это актеру, Полковник. Он вам ответит, что его дело как раз изображать.

Полковник. Артистом можешь ты не быть и так далее. Исповедь совсем другое дело. Уж если общество призвано к покаянию...

Джибеко. Но ведь вы-то ни в чем не каялись Полковник, и вас не мучат угрызения совести.