Камуфляж - [11]

За высоченной алмазной стеной немыслимой спальни парили в воздухе пять гектаров скромного патио. Ухоженные побеги льянос вибра покачивались в цветочном горшке, и музыка их вливалась в единственную открытую дверь. Рядом, ничего не делая, сидела молодая женщина. Секунду Памир разглядывал Розеллу, а потом она подняла голову и посмотрела в его сторону. Мужчина попытался определить для себя, что же он видит. Одетая, но босая, женщина была поразительно мила, но по-своему, каким-то странным манером, которому не получалось подобрать определения. Ее бледная кожа светилась сама собой, поглощая рассеянный свет и возвращая миру мягкое сияние. Концы густых серебристо-белых волос неожиданно оказались угольно-черными. Лицо женщины было девически гладким, с крохотным носиком, блекло-голубыми близко посаженными глазами, большим ртом, пухлыми губами — изысканное и исключительно грустное лицо.

Именно грусть и делает ее неотразимой, решил Памир.

Поймав себя на том, что по-прежнему торчит у двери, пялясь на хозяйку дома, мужчина понял, что ее печаль и его реакция не так уж просты.

Розелла взглянула на него во второй раз.

Спустя секунду апартаменты поинтересовались:

— Эта леди представляет технический интерес, сэр?

— Естественно. — Памир рассмеялся и отступил от прозрачной стены.

— Вы нашли проблему? Она желает знать.

— Да, две. Сейчас все исправлено.

— Отлично. Благодарю.

Памир собирался осведомиться об оплате. Ремесленники всегда говорят о деньгах. Но тут раздался звук — тонкий мелодичный визг развертывающегося троса. Механический стон быстро заглох, и наступила тишина.

Апартаменты прервали беседу.

— Что?.. — начал Памир. Затем обернулся.

Женщина была уже не одна. Вторая фигура в одежде скалолаза мчалась через дворик к Розелле. Это был человек или джей'джел, вроде бы мужского пола. С того места, где стоял Памир, он не мог утверждать что-то наверняка, но видел стремительность незнакомца и его правую руку, сжимающую что-то, что могло быть оружием, так что секунду спустя Памир тоже побежал, прыгнув в дверной проем в тот момент, когда чужак приблизился к женщине.

Розелла смотрела на пришельца.

— Мне незнакомо его лицо! — криком предостерегли хозяйку апартаменты. — Миледи…

Вялость покинула тело женщины. Розелла вскочила и сделала два шага назад, но потом, видимо, решила драться, с чем Памир не мог не согласиться. Она вскинула руки, снова опустила их и застыла в стойке, слегка побледнев, словно ее выживание сейчас зависело от глубинных скрытых инстинктов.

Незнакомец левой рукой потянулся к ее шее.

Неуловимым точным движением женщина перехватила ладонь незваного гостя и заломила его кисть. Но инерция бегущего сбила ее с ног, и оба они упали на полированный опаловый пол патио.

В правой руке мужчины блеснул нож.

Одним ударом чужак вонзил клинок в грудь женщины, целясь в сердце. Он действовал решительно, аккуратно, хотя, возможно, и на глазок, стараясь добиться чего-то определенного, а когда жертва задергалась, сопротивляясь, мужчина хлестнул ее по лицу тыльной стороной свободной руки.

Нож погрузился глубже.

Тихий, удовлетворенный стон слетел с губ убийцы, как будто успех был близок, и тут ботинок Памира обрушился на улыбающийся рот.

Незнакомец оказался человеком — разъяренным человеком.

Он взвился, отразив следующие три удара, затем рука его метнулась за спину, выхватила маленький электромагнитный пистолет и, почти не целясь, выпустила дюжину сверхзвуковых зарядов.

Памир рухнул, раненный в плечо и в руку.

Женщина лежала между ними, истекая кровью. Из груди ее торчала рукоять ножа, часть не скрывшегося в теле гиперфибрового лезвия сверкала, отбрасывая рубиновые лучи — отражение крови.

Здоровой рукой Памир стиснул черенок и потянул на себя.

Тоненько звякнул дармионский кристалл, выпавший из тела раненой вместе с кинжалом. Вот что нужно было вору. Незнакомец заметил блеск граненого ромба и не смог противиться тяге схватить добычу. До кругленькой суммы — целого состояния — было рукой подать, но тут собственный нож рассек его предплечье, и вор завопил от боли и гнева.

Памир ударил дважды.

Компактная пушка взметнулась и выстрелила — раз, еще два и еще два.

Тело Памира умирало, но у него еще хватило концентрации и силы поднять мужчину — громилу с короткими конечностями и, кажется, нескончаемым запасом крови. Бывший капитан продолжал наносить удары ножом, и в какой-то момент его противник уронил пистолет и теперь отбивался кулаками и локтями. Когда же вор попытался лягнуть Памира, тот поймал поднявшееся колено незнакомца и, воспользовавшись инерцией чужого движения и последними каплями собственной энергии, пихнул вора к дубовым перилам, после чего, мучительно вдохнув, перекинул его через край.

На ногах остался один Памир.

Воистину отсюда открывался прекрасный вид. С распоротой грудью, с тысячью аварийных генов, велящих телу отдохнуть, он смотрел на просторы Откола. Тридцать километров, залитые светом множества ярких, как солнце, огней, вершина инженерного мастерства, а может, и просто шедевр искусства. Бесчисленные авеню, вливающиеся в Откол, часто несли воду и прочие жидкости, и капитаны-инженеры разработали систему аэрорек — алмазных труб, сплетающихся в клубок колец и спиралей, и маленьких озер, при помощи невидимых устройств парящих в пространстве. А еще тут всегда летали существа органические и неорганические, живые и не живые, — наполняя воздух напевным гудением миллионов радостных голосов, и стены устилали леса грибков-эктопаразитов, и влажный ветерок не стихал шестьдесят тысяч лет — и Памир забыл, зачем он стоит здесь. Что это за место? Обернувшись, он обнаружил прекрасную женщину с ужасной раной в груди, просящую его сесть. «Пожалуйста. Садитесь. Сэр, — говорила она, — пожалуйста, пожалуйста, вам нужно отдохнуть».