Каменные часы - [41]
И все же я знал, что если бы со мной произошло несчастье или заслабел бы окончательно, стал бы пить, опускаться, она приехала бы с вами, с тобой и Юркой, чтобы спасти меня…
Весь месяц Анечка с упоением рисовала. И с каждым днем меркло лицо у Андрея Петровича, все равнодушней и холодней становились его ежедневные похвалы. Печальное недоумение прорезало у него тревожной морщинкой лоб. А однажды, сходив за почтой, поймал он себя на том, что смотрит в зеркало теми же замерзшими глазами, как некогда на него смотрела Ирина Тимофеевна.
Неужели бездарная девочка ему не нужна?
— Анна, тебе письмо! — крикнул он бодро.
— Тогда читай первым, — откликнулась Анечка из ванной, — только громко, чтобы и я слышала.
— Это от Юрки, — сказал отец.
Она вышла к нему, торопливо вытирая руки полотенцем, и взяла конверт.
Юрка писал ей из армии:
«Я до сих пор не могу понять, как ты решилась приехать к чужому человеку (отцу), остаться у него жить и писать мне, что он для нас все равно отец и его надо жалеть. А он нас жалел? Он же бросил нас! Неужели ты забыла? Он бросил, и мы за это страдали, были несчастными хуже нищих. До сих пор ничего не остыло. Никогда не остынет. Ты вспомни, как мы жили, пока я не пошел работать. Первое свое платье вспомни, мать вспомни. Такое нельзя прощать!..»
Анечка сразу же села писать ответ. Горячие и нежные слова любви к брату мешали думать отчетливо. Она попыталась написать, что же произошло. И поняла, что нет таких слов. А Юрка и отец потеряны друг для друга навсегда.
СВЕТЛАНА
Бухов был готов к этой встрече и все же растерялся, когда открыл дверь, неловко посторонился и не решился поцеловать Светлану. Он хотел ей помочь снять мокрый плащ (на улице моросил осенний знобящий дождь), но она отпрянула от него, сказала срывающимся шепотом:
— Я сама, Коля…
— Да ты дрожишь, как осиновый лист! — робко заметил Бухов, у него вышло тоже шепотом, будто они были в квартире не одни и боялись, что их услышат. Он вспомнил в который раз за сегодняшний день, что Светлана замужем, и поморщился от вспыхнувшей боли.
— Только не подходи ко мне, — скинув плащ, ответила она, и улыбка у нее получилась жалкой.
Бухов смущенно кашлянул.
— Ну, Коленька, милый, не сердись! — она поднялась на носки, потянулась к нему гибким телом и поцеловала в губы. — Я так хотела тебя видеть! — Глаза у нее блеснули, и она вытерла их платком.
Бухов помрачнел. Эти неожиданные и такие стремительные слезы сбили все настроение. Успокаивая ее, он погладил Светлану по голове. А она так и приникла вся к нему. И эта доверчивость и незащищенность тронули его.
Все-таки Бухов любил, и на короткий миг не сумел разлюбить Светлану, и она снова его подчинила, когда, казалось, он избавился от ее власти, решив быть сегодня с ней грубым и настойчивым мужчиной.
Она не позволила ему быть таким, и он покорился.
Бухов обнял ее за плечи и повел в комнату.
— Ты молодец, — сказала благодарно она и потерлась щекой о его ладонь.
Он усадил Светлану за стол, сел напротив, открыл бутылку коньяка и налил в маленькие рюмки.
— У тебя уютно, — она внимательно оглядела все вокруг и пригубила вино.
— Нормально, — сказал Бухов и покраснел, потому что мебель в его однокомнатной квартире стояла все та же, что и десять лет назад в коммуналке, когда он познакомился со Светланой. Только стулья заменил да купил два кресла на колесиках.
Он никогда не стыдился, что жил скромно, но сейчас ему стало неловко. Он видел: она даже обиделась за него.
Не в вещах же дело, думал Бухов, рассеянно глядя на свои массивные и грубые ладони и не зная, с чего начинать разговор. Не выходило из головы, что Светлана хотела разводиться с мужем и вскоре он мог на ней жениться.
Бухов выпил коньяк, поперхнулся — он очень редко пил — и виновато посмотрел на Светлану. Она улыбнулась, и у него отлегло: нет, все же он ей нравится — так читается по глазам. И нравился всегда.
— Я очень ждал этой встречи, — сказал он и коснулся ее маленькой руки. Она ее не отняла, а лицо вспыхнуло, и загорелись кончики ушей.
— Я хотела с тобой поговорить, — Светлана зябко повела плечами и налила вино в рюмки, — О Вадиме… — с трудом договорила она.
— О Вадиме? — растерялся Бухов. («При чем здесь Вадим, — хотел сказать он, — когда ты любишь меня, а я много лет прожил в одиночестве из-за этого и не понимаю, как это могло случиться».) — О Вадиме? — повторил он, скучно произнося имя ее мужа. — С ним что-нибудь случилось? — Бухов видел, что не об этом говорили ее глаза, в них светилась любовь к нему, и она тоже не могла ее по своему желанию ни погасить, ни скрыть от него, но Вадим мешал ей дать волю своему чувству.
— Он пьет, — сказала Светлана, и ее тонкое, выразительное и прекрасное лицо сделалось некрасивым и обиженным. Она смахнула быстро слезы и, встретившись с ним взглядом, печально и обреченно улыбнулась.
Бухов угрюмо кивнул, светлые глаза его сузились, стул страдальчески заскрипел под ним. «Как бы там ни было, а Вадим — ее муж, — подумал он. — Муж. И поэтому Светлана никак не решится бросить его».
…Муж.
Бухов отпустил ее руку.
— Включил бы музыку, — тихо попросила она, мгновенно поняв его состояние, — хочешь, будем только веселиться, и больше ничего я грустного не скажу? Я постараюсь…
