Каменные часы - [104]

В дурацкое положение он попал.

— Вы, конечно, тут ни при чем, — продолжал собачник, и зеваки тотчас начали расходиться, — виноваты прежние хозяева. Вы взяли у меня слепого щенка… Разумеется, слепого.

Полковник сердито кивнул.

— Что из этого следует?

— Собака живет инстинктами и даже привычками своих предков и их хозяев, естественно.

Полковник подумал, что если бы он знал это заранее, то ни за что бы не купил щенка. Мало ли какие хозяева могли быть у предков псины? Как они воспитывали их, что прививали? Наконец, что представляли собой как люди?

Все-таки мудрым человеком был собачник.

Сам не оказался виноват с подменой щенка волчонком, который выдавался за потомка овчарки благородных кровей — полковник был убежден: именно так и обстояло дело — да еще заставил своего бывшего клиента думать черт знает о чем.

Но в больнице Петраков переменил точку зрения.

Прав! Тысячу раз прав был собачник! Не надо обладать особенно прозорливым умом, чтобы прийти к этому выводу. Ну, во-первых, Дик великолепно вышколен. И он, Петраков, к этому почти не прилагал стараний, а пес, как верный человек, заглядывал ему в глаза, буквально мог угадать его желание. Во-вторых, он, Петраков, никогда не учил Дика нападать на людей, сбивать их с ног, вырывать глотки лисицам. Он только заметил эти наклонности в овчарке.

Привязанность пса, как и та необъятная власть были куплены на рынке, на птичьем рынке. Следовало тут кое о чем однажды поразмышлять. Где его, Петракова, заслуга в том, что Дик так послушен ему? Он подошел к собачнику, выбрал щенка, вот и вся его роль. Все за него сделал кто-то другой.

Полковник был далек от мысли, что совсем не знает своей овчарки и это мешает ему увидеть власть, которую он приобрел над ней, все заслонила вышколенность, собачья стремительность, готовность ее на любой шаг, преданность.

Что греха таить: спокойно работалось в деревне, когда рядом был Дик.

Однако встреча на вокзале показала: не вечен ты, полковник Петраков, а следует торопиться к колодцу Аграфены, к ее избе, открыть людям доступ к музейным реликвиям. Помириться с ними просто, без гордого над ними торжества, без всякого желания возвыситься в этот момент. Не один свет он принесет с собой в избу Аграфены, но и тьму, неизбывное страдание и горе в прошлой войне. Большую и долгую печаль.

Полковник ходил по палате, и мысли возвращались к собаке.

По логике жизни она уже мешала, не давала власть над ней быть своим среди людей на деревне, безоглядно говорить с ними о сокровенном. И он жалел собаку. Дорога ей была одна: в волчью стаю или гибель. Одиночество. Одичание.

В прошлый раз, когда он наведывался к собачнику на птичий рынок — это было год назад — тот не торговал щенками, хотя и стоял на прежнем месте.

Игнат Фомич несказанно удивился: ведь старый собачник пришел без товара. Они поздоровались, словно давние приятели, а Дик глухо зарычал. Загривок его вздыбился, дрожь прошла по всему телу.

Петраков с трудом его успокоил, а собачник, казалось, и не обратил никакого внимания на такую мелочь, спокойно рассказал, что за городом бездомные собаки сходятся в огромные стаи, становятся страшными и свирепыми. Бывали уже случаи — и скот, и людей резали на куски.

— Наверное, мстят, что люди, переезжая в новые дома, улучшая свои жизненные условия, бросают их, как собак, — без всякой иронии сказал собачник.

«Значит, неоткуда стало тебе брать щенков, — подумал полковник. — Благодарность хозяев испарилась с появлением бездомных собак». Дик беспокоился, волновался рядом с собачником. Пришлось его держать за ошейник.

— Ваш не уйдет к бездомным в стаю, — серьезно сказал собачник, — он в волчью стаю уйдет, если бросите. Готовый вожак. Сильный, умный, хитрый. Много принесет бед.

— А отчего вы решили, что пес останется один? — недовольно спросил Петраков.

— Мода пошла такая, — уклончиво оказал собачник, — строгости нет.

— Да разве можно бросить такого красавца?

— Чего не бывает на свете, — усмехнулся невесело собачник, — больших денег стоит ваша псина, могут и украсть. — И добавил: — Вся беда от того, что легко можно приручить, а строгости нет, и все сходит с рук.

— И взрослую собаку можно приручить?

— А чего вы удивляетесь? И люди легко приручаются до самой старости. Из-за этого все несчастья в жизни и бывают.

Полковник вспомнил о встрече этой на птичьем рынке и нахмурился. Как в воду смотрел собачник. С весны, на долгое лето Дик остался один. «Если бросите, много принесет бед», — сказал собачник. Вот каково обернулось. Никто не мог принести ему весть о собаке.

Петраков подошел к телефону, но не решился снять трубку и позвонить. Несомненно, Наталья Ивановна Дягилева могла тут выручить, а если Дик ушел в лес? Одичал? Да и не примет Дик еду из чужих рук. Скорей умрет.

Игнат Фомич надел поверх пижамы байковый халат и вышел из палаты. Лечащий врач уже настаивал, чтобы он больше двигался и регулярно спускался в парк дышать свежим воздухом. Совсем недолго осталось киснуть в больнице.

Полковник ушел в глубь парка и сел на лавочку под старой, развесистой липой. Здесь и в полдневный жар дышалось легко. Полковник закурил. Пропади пропадом здоровье, когда одолевают заботы!