Камень в руке - [8]

Положив трубку, я разделся и пошел в ванную. После принятия теплого душа, я отправился в спальню и улёгся спать пораньше. Завтрашний день обещал быть не лёгким…

Глава 6

Мои сны никогда не отличались особой ясностью. Нельзя было сказать что-то внятное и про этот. Это могут быть отрывки из просмотренных мною фильмов, сценки из моего прошлого, и даже — различные вариации на темы моих фантазий. А иногда — всё вышеперечисленное вместе. Почему? Откуда же я знаю. Давно хочу поговорить на эту тему с другими чародеями, однако до этого никогда не доходит. Я просто не знаю никого, кто мог бы быть мне достаточно близок для этого.

Я абсолютно одинок. Интересно, все ли чародеи обречены на это? У меня нет друзей среди непосвященных, так как они считают меня сумасшедшим. Ни с кем из моих коллег по ремеслу я не сошелся достаточно близко. И никогда не слышал о том, чтобы чародеи когда-либо могли стать хорошими друзьями.

Вскоре разбираться с делом приедут представители Пакта. И мне дурно от одной только мысли об этом. Они втопчут меня в грязь, будут всячески пытаться унизить, если я не смогу представить им реальные результаты. Они настолько мелочны, что не прощают и малейшего промаха, и не упустят возможности меня отсчитать.

Им так важно доказать мне, что я — абсолютное ничтожество, недочародей, никчемный человечишко, оказавшийся не на своём месте. И что самое обидное — зачастую я понимаю, что они правы, поэтому не могу просто игнорировать унижения с их стороны, они глубоко меня ранят.

Но пусть будет так. На этот раз я не позволю себе расстраиваться из-за таких мелочей. Я прекрасно знаю, кто я. А они обо мне знают мало. Пусть они и в десять раз опытнее, но, как и для всех людей, для чародеев «чужая душа — потёмки».

Сегодняшнее утро прошло в быстром темпе. Не успел я позавтракать, как мне позвонил Антоний Литов. Единственный чародей, которого я более-менее мог назвать своим другом. И, хотя он не мог нормально общаться ни на одну тему, за исключением любимых ему «изящных» искусств, а я был абсолютно равнодушен ко всей этой скульптуре и живописи, я знал, что всегда смогу прийти к нему на помощь, и то же самое он сделает для меня.

Сегодня я должен был прийти на презентацию его новой картины. Как-то я назвал один из его «шедевров» мазнёй, в ответ он сказал, что я ничего не смыслю в настоящем искусстве. С тех пор мне стало понятно — я действительно ничего не смыслю в искусстве, но нужно хвалить его «мазню» из солидарности. То же самое я планировал сделать и в этот день.

Я оделся в один из своих новых костюмов. Он был бежевого цвета, ближе к кремовому. Рубашку я выбрал чисто черную, с которой контрастировал алый галстук. Мои туфли были такими же черными, хорошо начищенными и остроносыми, как у капитана Александрова.

Во всём этом, я блистал на презентации, которая, к счастью, продлилась не так долго, как я ожидал. После этого мы с Антонием отправились к нему домой, выпить за его новый шедевр. Чая, разумеется. Употреблять алкоголь чародеям запрещено. Это не какой-то писаный закон, однако, алкоголь вредит нашим способностям еще больше, чем регулярный секс.

Антоний Литов был членом кабалы Фэйри. Это богемные чародеи, ведущие своё начало от аристократических кланов Великобритании и Ирландии, обожающие славу и творчество. Произведения искусства и классическая музыка столь же жизненно важны для Фэйри, как и магия, которой живут все чародеи. Но просто восхищаться — этого им бывает недостаточно, поэтому среди Фэйри встречается много художников, которые доверяют свою страсть холсту, бумаге или нотам.

Как вы сами уже поняли, Антоний отдавал предпочтение изобразительному искусству. Это был зрелый телом, но молодой душой мужчина среднего роста с длинными, собранными в пучок каштановыми волосами. Его рот обрамляла небольшая бородка, а из-под по-интеллигентски узеньких очков блестели задорные голубые глаза. В общем, типичный представитель творческой интеллигенции.

Его квартира, или была больше и шикарнее моей, или просто так выглядела благодаря утонченному вкусу хозяина. Впрочем, и первое было вполне вероятно, так как я не сомневался, что представитель богемной братии имеет денег поболее, нежели частный детектив, специализирующийся на «необычных расследованиях».

Прейдя домой, он быстренько сменил деловой костюм («а костюмы-то у меня дороже» — отметил я — мелочь, а приятно) на свою обычную одежду — черную обтягивающую водолазку и тёмные спортивные штаны. Я же ограничился лишь тем, что снял пиджак.

Я уселся за стол, а он, тем временем, вытащил из духовки пиццу «по-чикагски». В ней было много лука, мелко нарезанные кусочки сардельки, чуть-чуть соуса, зелень и что-то еще.

— Снова пицца! Антоний, сколько можно? — Пожаловался я.

— Молчи и жуй. — Весело оборвал он, усаживаясь напротив меня. Преисполненный гордости он сообщил, — Я её сам готовил!

— А я-то думал, ты только по-неаполитански умеешь готовить. — Тонко пошутил я, намекая на то, что для неё он всегда покупает заготовки в магазине.

— Смейся-смейся… но это — подлинный шедевр моего кулинарного творчества. Для тебя, между прочим, старался! Я ведь — Творец! — Я пропустил фразу мимо ушей, иначе он опять завел бы разговор про свои «незаурядные творческие способности».