Каллиграфия - [7]
Интерлиньяж имеет огромное влияние на красоту письма. В практике рукописной книги задолго до изобретения книгопечатания для каждого шрифта вырабатывались оптимальные межстрочные расстояния. Этот опыт обобщен и стал общепринятым стандартом. Когда художник берется за исполнение рукописной книги, официальных поздравлений и т.д. с большим количеством текста, то лучше всего придерживаться этих стандартов. Они никогда не подведут.
В каждой строке наберется достаточно букв с выносными и свисающими элементами, которые выходят за пределы линий шрифта, могут встретиться с подобными частями следующей строки, что нарушило бы процесс чтения, красоту, ритмичность и цельность письма.
Поэтому расстояние между строчками определяют суммой длины свисающих верхней строки и выносных следующей строчки.
Если при этом все же элементы коснутся друг друга (38-1.), то во время письма их длину слегка сокращают, чтобы избежать встречи. Это вынужденная мера. Лучше всего использовать так называемый «наименьший интерлиньяж» (см. 38-3), где это расстояние между g и b равно ширине пера.
Но каллиграфия - живое дело. Строгие правила интерлиньяжа затруднительно применять в книжном оформлении, в так называемой «чистой» каллиграфии, прикладной графике, в рекламе. Эти правила могут создать лишь дополнительные препятствия для осуществления авторского замысла. Свобода от полиграфических законов вовсе не означает, что художник может писать «куда кривая вывезет». Все зависит от каллиграфической культуры автора. На первый план выходит решение образного строя отдельно взятой композиции, ее идея, выразительность, цельность и читаемость.
Ниже мы приводим лишь несколько примеров нестандартного решения творческих задач (40,41,42,43).
Ыгсг copistix t textiilui, пгсг pictoru I пи scm ncxsx Cedcjt-ul \ureus. /Kcett xnonlmxt xl cxUgr-xfilor~cc constitute о xltx CXTXCtdHstlCX XtCXtcioT" cxkoLingienc~crx scmnul pictrxtii,sc
' Ч*\^і'' II
гШ* &
UlLnbl BIITLk
1X1їїIt
У шрифтов существуют некие отличительные признаки, по которым узнают данное начертание. К ним относятся его пропорции, толщина основных штрихов, единый принцип построения знаков и т.д. Но почти все шрифты имеют еще так называемые засечки (серифы, подсечки, отсечки), подчеркивающие начало и завершение буквы, определяющие ее место в строке, создающие условия для спокойного движения глаз по двум линиям шрифта, что значительно облегчает чтение. Стиль шрифта, рисунок букв находятся в прямой зависимости от конфигурации засечек, от угла наклона пера, от наклона шрифта. При письме ширококонечным пером засечки «задают тон» всем буквам, участвуют в зарождении знака, во многом определяют его красоту, образ, законченность, связывают его с плоскостью листа
В римском классическом письме засечки появились в результате желания выровнять строку ради лучшего прочтения надписи с дальнего расстояния и специфики высекания знаков в твердом материале мрамора с помощью молотка и зубила. И все же, важно отметить, что первоначальный импульс засечке дан при ее предварительной подготовке ширококонечной кистью на гладкой поверхности каменной плиты. Появление в капитальном письме монументов столь активных и логичных засечек полностью соответствовало строгим правилам античного зодчества. В книжном письме рисунок засечек полностью зависел от иной основы (папирус, пергамент), от иных инструментов для письма (тростниковое перо калам, а позднее - птичье перо), от характера шрифта и от угла наклона пера.
Засечки, свойственные данному шрифту, не могут быть перенесены на другое начертание. Это было бы грубой ошибкой.
гииууни/иал
(шршнгЖий mm/Sfv
Г?
JjycmulU
L
-f
Сшурата 1
итальжішйминусбух
45. Засечки маюскульного (слева) и минует ного (справа) письма
х'нщт узы
ЦНЦиа\6-8№
Все италийские алфавиты, как и славянский (а позже - русский), возникли из греческого алфавита. Латинский алфавит складывался в IV—III вв. до н.э., совершенствуясь вместе с возвышением Рима, освобождаясь от архаизма соседствующих разновидностей письма. Преобладающим было влияние письма этрусков, оседлого воинственного народа с высокими культурой, искусством и архитектурой, населявшего Этрурию, а также греческих племен южных областей Аппеннинского полуострова. И те, и другие использовали западно-грече-скую азбуку, ставшую основой латинского письма. К ІІІ-ІІ вв. до н.э. на основе языка латинов формируется латинский язык. Он распространяется на всю территорию полуострова и на завоеванных Римом землях. Первоначально латинский алфавит состоял из 21 знака, заимствованных у греков: А, В, С, D, Е, F, G, Н, I, К, L, М, N, О, Р, Q, R, S, Т, V, X. Затем, чтобы восполнить недостающие оттенки языка, были добавлены Z, Y, а со временем в XVI в. еще J, U.
Главной формой латинского письма стало римское классическое письмо. С высоты храмов, театров, форумов, триумфальных арок высеченные в камне надписи возвещали о победах Рима, прославляли в веках его императоров, полководцев, возвеличивали мощь государства.
На протяжении длительного времени шли поиски простого, гармоничного
Их называли разрушителями цивилизации и обвиняли во всех смертных грехах. Они и правда знали толк в грехе и в искуплении. Эта книга – о людях, которые перевернули представления общества о творчестве, мистицизме и экстремальном образе жизни, – о британских экспериментаторах, ставивших опыты на себе и на слушателях. Coil, Throbbing Gristle, Current 93, Nurse With Wound – история музыки на рубеже веков немыслима без этих групп, их следы видны везде: от андеграунда до поп-культуры. «Эзотерическое подполье Британии» – это еще и родословная богатой традиции английской эксцентрики и визионерского искусства: на страницах книги встречаются великий мистик Уильям Блейк, одержимые потусторонним художники Луис Уэйн, Чарльз Симс и Остин Осман Спейр, режиссер Дерек Джармен и многие другие искатели запредельного.
Книга посвящена предпосылкам сложения культуры Большого Хорасана (Средняя Азия, Афганистан, восточная часть Ирана) и собственно Ирана с IX по XV век. Это было время, внесшее в культуру Средневековья Хорасана весомый вклад не только с позиций создания нового языка (фарси-дари) в IX веке, но по существу создания совершенно новых идей, образов мысли и форм в философии, поэзии, архитектуре, изобразительном искусстве. Как показывает автор книги, образная структура поэзии и орнамента сопоставима, и чтобы понять это, следует выбрать необходимый угол зрения.
Флориан Иллиес (род. 1971), немецкий искусствовед, рассказывает об искусстве как никто другой увлекательно и вдохновляюще. В книгу «А только что небо было голубое» вошли его главные тексты об искусстве и литературе, написанные за период с 1997 по 2017 год. В них Иллиес описывает своих личных героев: от Макса Фридлендера до Готфрида Бенна, от Графа Гарри Кесслера до Энди Уорхола. Он исследует, почему лучшие художники XIX века предпочитали смотреть на небо и рисовать облака, и что заставляло их ехать в маленькую итальянскую деревушку Олевано; задается вопросом, излечима ли романтика, и адресует пылкое любовное письмо Каспару Давиду Фридриху.
«Искусство есть искусство жить» – формула, которой Андрей Белый, enfant terrible, определил в свое время сущность искусства, – является по сути квинтэссенцией определенной поэтики поведения. История «искусства жить» в России берет начало в истязаниях смехом во времена Ивана Грозного, но теоретическое обоснование оно получило позже, в эпоху романтизма, а затем символизма. Эта книга посвящена жанрам, в которых текст и тело сливаются в единое целое: смеховым сообществам, формировавшим с помощью групповых инсценировок и приватных текстов своего рода параллельную, альтернативную действительность, противопоставляемую официальной; царствам лжи, возникавшим ex nihilo лишь за счет силы слова; литературным мистификациям, при которых между автором и текстом возникает еще один, псевдоавторский пласт; романам с ключом, в которых действительное и фикциональное переплетаются друг с другом, обретая или изобретая при этом собственную жизнь и действительность.
Возрождение в Германии — необычайно яркая вспышка творческого гения на рубеже XV–XVI веков, являющаяся наиболее драматичным и кратковременным периодом культуры Ренессанса, отличается сложным переплетением старого и нового, национального и итальянского, светского и религиозного, идей Реформации и гуманизма. Наиболее ярко этот необыкновенный синтез воплотился в творчестве выдающегося живописца Альбрехта Дюрера (1471–1528).Творчество члена Французской академии Марселя Бриона уже знакомо нашему читателю по биографической книге «Моцарт», совсем недавно вышедшей в серии «ЖЗЛ».
В номере опубликованы карикатуры зарубежных художников А. ДОСТАЛОВОЙ, Я. КРУЛИКОВСКОГО, И. КОНРАДА, С. ХОДЫ, И. БЙДЛО, К. ЛЕШШО, В. РЕНЧИНА, 3. ЗЕМЕЦКОГО, М. НЕСВАДБЫ, Г. АНАСТАСОВА, ЭД. ФИШЕРА, К. ФЕРСТЕРА, перепечатанные из журналов «Дикобраз» (Чехословакия), «Рогач» (Чехословакия), «Шпильки» (Польша), «Стыршел» (Болгария), «Ойленшпигель» (ГДР) и других, а также из книги «Сфера комического» К. ФЕРСТЕРА (Польша) и сборника карикатур ЭД. ФИШЕРА (США).Работы Ж. ЭФФЕЛЯ выполнены автором по заказу редакции.На обложке: рисунок ФРАНЦА ХААКЕНА (ГДР).