Калинова яма - [66]

Гельмут обернулся и резко вскочил.

Перед ним стояли Орловский и Сальгадо.

Сальгадо был таким же, как и всегда — в костюме, с хищным носом, с неестественно блестящим стеклянным глазом. Орловский на сей раз выглядел низкорослым и крепким, широкоплечим, с толстыми мясистыми губами и маленькими глазками. Он снял с головы фуражку, обнажив курчавые черные волосы, и смахнул рукой капли пота со лба.

— Ну вот зачем вы продолжаете прятаться, Лаубе? — спросил Орловский. — Вы же прекрасно знаете, что мы найдем вас. Всегда и везде.

— За вами должок, а вы отдавать не хотите. Нехорошо, — ухмыльнулся Сальгадо.

Разговаривая, они медленно подходили к Гельмуту.

— Вы все еще не до конца осознаете, в какой ситуации оказались, — продолжал Орловский. — Понимаете ли, вы вообще не можете от нас убежать. Никак. И спрятаться не можете. Если вы не видите нас, это не значит, что мы не видим вас. Хороший разведчик должен осознавать такие вещи и всегда держать их в уме.

— Но вы плохой разведчик, — сказал Сальгадо, сделав еще шаг в его сторону.

— Очень плохой, — кивнул Орловский.

— Не подходите ко мне, — сказал Гельмут, попятившись.

— Ну вот опять, — Орловский закатил глаза. — Гельмут, вы скучный.

— Вы можете закончить ваш сон в одно мгновение, — сказал Сальгадо. — Просто отдайте то, что должны. И все будет хорошо.

Гельмут промолчал и сделал еще один шаг назад.

— Наш друг не настроен на сотрудничество, — с деланой грустью хмыкнул Орловский.

— Заставляет нас идти на крайние меры, — ответил Сальгадо.

— Нехороший вы человек, Гельмут Лаубе, — добавил Орловский.

— Очень плохой, — кивнул Сальгадо и сделал шаг в сторону Гельмута.

— Не подходите ко мне, — повторил Гельмут.

— Кончайте ломать комедию, — сказал Орловский. — Ваше дело кончено.

Гельмут сделал еще несколько шагов назад. Сальгадо и Орловский, обеспокоенно переглянувшись, поняли, что он хочет сделать, и кинулись к нему. Но было поздно.

Гельмут резко развернулся, оттолкнулся ногами от земли и прыгнул вниз, раскинув руки.

Обрыв оказался выше, чем думал Гельмут. Намного выше.

Он летел вниз, почему-то совершенно не чувствуя паники, без замирания сердца, без сбивчивого дыхания. В полете он ощущал спокойствие и ясность ума.

Ему вдруг вспомнился репортаж, который он делал в московской школе плавания. Точно так же юные пловчихи прыгали с трамплина в бассейн — спокойно и собранно. В их движениях виделась торжественная легкость, и они были стройны и прекрасны, с сильными ногами, блестящими от воды на солнце, с прямыми спинами. Он закрыл глаза и представил себе эту картину во всех подробностях.

В здании бассейна тогда было жарко и душно, а от воды пахло хлором, и вокруг толпились корреспонденты, комсомольцы, родственники с цветами и конфетами.

А в голове звучала песня, которую пловцы хором исполняли перед началом соревнования. Он почему-то помнил каждое слово этой песни. И когда эти юные девицы прыгали в воду, Гельмут (тогда еще Сафонов) не смог удержаться, чтобы не напевать ее себе под нос.

Ветры над нами полощут

Шелка наших гордых знамен.

Идем мы на Красную площадь

В строю физкультурных колонн.

И было тепло и солнечно, и юные пловчихи, пройдя дистанцию, выбирались по лесенке из бассейна, сияли смущенными улыбками, снимали шапочки, выпуская растрепанные волосы.

Не зря мы себя закаляем,

Не зря свои силы крепим:

Мы клятву товарищу Сталину

И Родине клятву дадим.

Он сделал удачный кадр, сфотографировав стройную белокурую девицу как раз в тот момент, когда она сняла шапочку и случайно посмотрела в кадр. Это была Светлана Тихомирова.

Под небом ясным

Страны прекрасной

Сегодня мы гимнасты и пловцы,

А гром пусть грянет

И час настанет,

— Мы завтра Красной армии бойцы!

Над Гельмутом сомкнулась темная водная гладь, обдав его холодом и замедлив прыжок. Песня в голове замолкла. Теперь он тихо и размеренно погружался под воду. Ощущение нереальности происходящего вновь охватило его, когда оказалось, что он может спокойно дышать под водой и видеть, — правда, видеть было нечего.

Вместо музыки уши забило звенящей тишиной.

Вдруг перед глазами в темной воде возникло расплывчатое белесое пятно, и в этот момент что-то схватило его за руку и потянуло вниз.

Гельмут не сопротивлялся.

Пятно приблизилось, и тогда он разглядел, что это было женское лицо. Молодая светловолосая девушка смотрела на него широко раскрытыми глазами, невинно улыбалась и держала за руку.

— Хочешь со мной? Вниз? — раздался голос в его голове.

Это был голос Тихомировой. И ее лицо. Он узнал ее.

— Да, — беззвучно ответил Гельмут.

— Внизу хорошо, тепло и спокойно, — продолжил голос. — Это здесь холодно. А когда мы опустимся глубже, будет хорошо и тепло.

Она тянула его за собой еще ниже. Становилось теплее и спокойнее. Она притянула его за руку к себе, приблизила к нему бледное лицо и снова широко улыбнулась. И сказала:

— Меня убьет в конце июля немецкой бомбой. Из-за тебя.

Она отпустила его руку и оттолкнула ногой вниз.

Наступила абсолютная темнота.

Сквозь глухую, непроницаемую тишину сначала еле слышно, а потом чуть громче, а потом еще отчетливее раздавался стук вагонных колес.

★ ★ ★

ВЫПИСКА

из протокола допроса подозреваемого в шпионаже Гельмута Лаубе