Календарные обычаи и обряды в странах зарубежной Европы. Летне-осенние праздники - [58]

.

Время сенокоса было праздничным периодом. Часто весь день накануне его был свободным. Обычно утренний стакан водки «за погибель червя» был началом праздника, работу же начинали на следующий день. В окрестностях г. Раумы вся молодежь отправлялась в город «разбить голову змее» и веселилась весь день. В северной и восточной Финляндии в прошлом веке перед сенокосом обязательно ходили в церковь на богослужение и причащались (heinärippi, heinänleivän otto — «сенное причастие»). Обычно это посещение церкви происходило во второе воскресенье июля.

Праздничной обстановке сенокоса способствовало то, что это была относительно чистая работа в ряду других сельскохозяйственных работ. Кроме того, она была нередко и коллективной. Во-первых, работали совместно мужчины и женщины. Во-вторых, в Финляндии еще и в прошлом веке удаленные покосы зачастую находились в общинном пользовании, иногда рядом были расположены покосы разных деревень. Уже сама по себе поездка туда была событием. На дальних покосах люди оставались неделями, ночуя под открытым небом. Там встречались с соседями из разных деревень, молодежь знакомилась друг с другом, после работы устраивались различные соревнования и игры^{383}.

Встреча лета в Скансене

Окончание покоса проходило незаметно, времени для праздника не оставалось ввиду начинающейся уборки хлебов. Но небольшой домашний праздник или просто более обильный ужин по этому поводу все же устраивался. Это называлось или «окончанием покоса» (niitunloppiaiset), или «косовицей» (heinäntekiäiset), или «сенным серпом» (heinänkamppi), и т. п. Трапеза также называлась «сыром косы», или «грабельной похлебкой» (viikatejuusto, haravahera). В тех местностях страны, где характерным было приготовление так называемого хлебного сыра (тонкий сыр, запекавшийся в деревянных формах у открытого огня), было принято угощать всех этим сыром. Иногда каждый работник получал целый брусок сыра, заготовленный еще с весны, иногда четверть его, в некоторых местностях просто резали один сыр на кусочки для всех. В южной Похьанмаа варили похлебку из сухого сыра, в других местностях — «косовую кашу», которую ели с сыром. Иногда сыр подавался к кофе, который стал обычным праздничным напитком. С течением времени старые традиционные блюда вообще вытеснил кофе с кексами или другим печеньем из пшеничной муки^{384}.

В Райа-Карьяла, где население исповедовало православие, в течение года было несколько отличных от остальной Финляндии праздников. Таким был, в частности, ильин день (20 июля). Этот праасниека (русск. — праздник) широко отмечался, к тому же его поддерживала церковь, так как за ним стоял церковный святой. Но то обстоятельство, что Илья, согласно церковному учению, был взят живым на колеснице на небо, помогло его образу получить определенные черты языческого громовержца. В Ингрии у ижор и води этот день был связан в прошлом с жертвоприношениями. Водь посещала церковь в пятницу, предшествующую ильину дню, а на ильин день устраивалась братчина, или вакковы, т. е. в складчину варили пиво, которое пили около старых жертвенных камней^{385}. В Райа-Карьяла таких древних черт праздника не прослеживается, но сохранились сведения от конца прошлого века о ритуальном поедании всей деревней жертвенного быка, что должно было принести благополучие домашнему скоту. С этим обычаем без большого успеха боролась церковь^{386}.

В Финляндии с грозой и молнией связывается другой святой — Иаков (Яакко — 25 июля). Этот день считается началом угасания лета — «береста прибита к стволу», «в воду брошен холодный камень». С этого дня начинал созревать овес и поспевал горох. День Якова определял погоду на весь период жатвы и на осень: «если пойдет дождь, будешь есть кору»; «как на Якова, так до Лаврентия». Яков день был голодным: «на Якова от мяса лишь кости, от зерна лишь доски». Тем не менее этот день считался праздничным. Часто работали лишь до полудня, дома производилась уборка, пол застилали листвой, запрещены были шумные работы: стирка, колка дров и т. д. Эти запреты соблюдались во избежание грома и удара молнии в дом. Некоторые финские ученые, в том числе К. Вилкуна, считают, что Яков был связан с понятием громовержца в значительной мере потому, что по евангелию Яков, сын рыбака Зеведея, и его брат Иоанн носили имена «сынов грома». С течением времени произошли некоторые «дополнения» образа Якова путем переноса на него черт языческого громовержца Укко. В некоторых местностях день Якова называют и днем Укко^{387}.

Во многих местностях Финляндии на Якова кончали сенокос, и в этот же день — в зависимости от погоды и состояния хлебов — могла начинаться жатва. Нередко убирали какую-то созревшую часть хлеба и сразу везли зерно на мельницу, так как в доме к тому времени почти нечего было есть. Считалось, что если на Якова поспевало свежее зерно, то озимые нужно было сеять из нового урожая, если же оно еще не созрело, то брали старые семена, чтобы не опоздать с посевом. В это время сеяли только на подсеках, клин в старопахотном поле засевали позже.

29 июля был день св. Олафа (финск. Олли, Олави) — святого, очень почитаемого в стране, как и во всех странах Северной Европы. Ему было посвящено наибольшее число церквей, его именем называлась крепость в Саво. День его считался праздничным, и с ним было связано много запретов; нельзя было тронуть ни одной травинки, собирать ягоды в лесу. Кроме того, этот день считался началом осени. В некоторых местностях в прошлом в этот день устраивались деревенские праздники. На нем съедали так называемую «шерстную овцу». Это была молодая овца, которую весной не стригли (поэтому «шерстная») и которая специально предназначалась для пиршества этого дня. Перед трапезой совершалось жертвоприношение — кусочки еды бросали на пол около стола, около березы, украшающей дом с иванова дня, и др. Этот ритуальный ужин должен был способствовать хорошему урожаю. Традиция была очень живучей; в протоколах церковного суда от XVII–XVIII вв. можно найти обвинения священников в том, что и они принимали участие в этих языческих трапезах