Календарь капельмейстера Коциня - [100]
— Пожалуйста, «Träumerei» Шумана!
— «Ave Maria»!
— Просим, просим, что-нибудь из Johann Strauss! «Wiener Blut»!
(Дура, ведь это одеколон! Вальс называется «Сказки венского леса».)
— «Ave Maria»!
— «Меланхолический вальс» Дарзиня…
— «Ave Maria»!
— «Largo» Генделя!
— «Ave Maria»!
(Страсти разгораются!)
— «Für Elise», bitt’schön! Für mich und für Beethoven.
Силы оставляли Мариса. Поклонившись в пояс, он сказал:
— Уважаемы дамы! Я устал. В заключение концерта послушайте сопровождение к песне известного французского композитора Гуно «Ave Maria», написанное органистом Бахом.
И он преспокойно сыграл прелюд до мажор Иоганна Себастьяна Баха. (Святая Мария, прости! Прости их, ибо они сами не ведают, что творят.) Концерт окончен.
Снова сутолока в артистической уборной. Марис с удовольствием снял бы фрак, ослабил тугую манишку, зашвырнул бы куда-нибудь подальше накрахмаленный воротничок, но присутствие дам не позволяет это сделать. Предстоит фотографирование. Сперва Зинаида усаживает господина Мессаржа в центре семейства Рейтер. Фотограф увековечивает всю группу, им еще долго будет что вспоминать… Изабелла желает сняться вдвоем с маэстро — щелк! Милости просим! Затем групповой портрет дам. «Юлишка, иди сюда!» Нет, Юлишка не хочет на групповом. Ладно, тогда, пожалуйста, вот какой снимок: Изабелла и артист сидят, а Юлиана с господином Андреяновым стоят сзади. «Нет, нет! — говорит артист. — Дамы должны сидеть! Мы с господином Андреяновым встанем у вас за спиной, крестная!»
Изабелла бросает на него презлющий взгляд. Твердо взяв артиста под руку (железная хватка!), она стоит на месте и не поддается ни на какие уговоры:
— Нет, будет так, как я сказала!
— Мама́! — противится Юлиана. — Вы с господином Андреяновым постарше и должны сидеть. Иначе неприлично. Мы с господином Мессаржем встанем сзади, а вы, пожилые, впереди.
— Я пожилая? Как тебе не стыдно, Юлишка? Что это за выражения?
— Благодарю за почтение к моей седине, — говорит Андреянов, — но и я чувствую себя не настолько старым, чтобы непременно сидеть рядом с госпожой Изабеллой.
— Как вас понять? — волнуется мама́.
Но фотографу эта перебранка уже надоела. Взял и ушел, так и не сфотографировав четверку страждущих.
— Парафраз «Тангейзера» звучал феноменально! — говорит поэт. — Вы постигли вагнеровский дух и сумели передать то великолепие, которым наделил этот парафраз Лист. Мне эта тема очень близка. Хотелось бы как-нибудь прочитать вам свою «Поэму о паломнике», интересно, что бы вы сказали?
Идею тут же подхватывает Изабелла.
— Это мы можем устроить очень даже просто, — говорит она. — Вы, господин Мессарж, завтра придете к нам в Калнаверы, ближе к вечеру. Моего мужа нет дома, нас будет только четверо: Юлишка с господином Андреяновым, ее поклонником, я и вы. Две пары… Организуем поэтическое кафе, это будет такой литературно-музыкальный файфоклок.
Мужчины несколько изумлены, но оба поспешно — даже чересчур поспешно — соглашаются. (Непременно, непременно завтра вечером!)
— Буду обязательно, — уверяет Марис (господин Андреянов впервые официально назван «поклонником» — это хороший знак. А Марис впервые официально приглашен в Калнаверы — еще лучшее предзнаменование). — Постараюсь вести себя лучше, чем неделю назад. А, крестная?! В тот раз я, кажется, несколько обидел мадемуазель Юлиану.
— Несколько? — прищурившись, переспрашивает Юлиана. — И это вы называете «несколько»… Как же в таком случае выглядит самая большая обида, которую вы способны мне нанести?
— Господин Мессарж славный парень, — вмешивается Андреянов, — не смущайте его… Видите, как он покраснел.
Появляются Зинаида с Лаймоном.
— Поехали, поехали! — нетерпеливо торопит фройляйн Рейтер. — Цветы мы с Лаймоном уже сложили в машину.
— Значит, вы в самом деле не поедете с нами? — Изабелла разочарована. — А-яй-яй! А ведь мы с вами почти что соседи.
— У нас с Зинаидой уговор, — отвечает Марис. — Она хорошая девушка и хочет как-то отблагодарить меня за ту грозовую ночь на моем сеновале.
— О, как романтично! — иронизирует Юлишка. — Тогда конечно… Кажется, вы неплохо спелись.
— Да! — парирует Зинаида. — Мы здорово спелись, мы шумим и поем (прищелкивая пальцами, она мурлычет песенку из зингшпиля Шуберта «Дом трех девушек»):
Поехали, цыплятки-ребятки, то будет дивная ночь…
О романтической поездке втроем от здания Общественного собрания до хутора Межсарги и вдвоем обратно, о дальнейшем развитии событий ни семейство Рейтер, ни судебный исполнитель, ни наш артист никогда и никому не рассказывали. Эта ночь подернута завесой таинственности, поелику — как всегда на закате лета — часов в одиннадцать уже совсем темно. Одно лишь обстоятельство моему соавтору госпоже Ф. показалось подозрительным: спустя всего неделю Зинаида в той самой церкви св. Иоанна, где была конфирмована, обвенчалась с сыном пристава Лаймоном и приняла довольно гадкую фамилию — Цал. Примерно в то же самое время госпожа Рейтер стала пренебрежительно отзываться об игре господина Мессаржа на фортепьяно и тому подобное… Лишь через десять лет берзайнские патрицианки (из достоверных источников) узнали, что на самом деле произошло в ту ночь.
Маргера Зариня знают в Латвии не только как выдающегося композитора и музыкального деятеля, но и как своеобразного писателя, романы и рассказы которого свидетельствуют о высокой культуре их автора. Герой совершенно необычного по форме и содержанию романа «Фальшивый Фауст» имеет, очень условно говоря, много прототипов в мировой литературе, связанной с легендой о Фаусте. Действие романа происходит в разные исторические эпохи, насыщено увлекательными приключениями и острыми ситуациями.Целиком посвящен нашему времени роман «Сыновья».
В подборке рассказов в журнале "Иностранная литература" популяризатор математики Мартин Гарднер, известный также как автор фантастических рассказов о профессоре Сляпенарском, предстает мастером короткой реалистической прозы, пронизанной тонким юмором и гуманизмом.
…Я не помню, что там были за хорошие новости. А вот плохие оказались действительно плохими. Я умирал от чего-то — от этого еще никто и никогда не умирал. Я умирал от чего-то абсолютно, фантастически нового…Совершенно обычный постмодернистский гражданин Стив (имя вымышленное) — бывший муж, несостоятельный отец и автор бессмертного лозунга «Как тебе понравилось завтра?» — может умирать от скуки. Такова реакция на информационный век. Гуру-садист Центра Внеконфессионального Восстановления и Искупления считает иначе.
Сана Валиулина родилась в Таллинне (1964), закончила МГУ, с 1989 года живет в Амстердаме. Автор книг на голландском – автобиографического романа «Крест» (2000), сборника повестей «Ниоткуда с любовью», романа «Дидар и Фарук» (2006), номинированного на литературную премию «Libris» и переведенного на немецкий, и романа «Сто лет уюта» (2009). Новый роман «Не боюсь Синей Бороды» (2015) был написан одновременно по-голландски и по-русски. Вышедший в 2016-м сборник эссе «Зимние ливни» был удостоен престижной литературной премии «Jan Hanlo Essayprijs». Роман «Не боюсь Синей Бороды» – о поколении «детей Брежнева», чье детство и взросление пришлось на эпоху застоя, – сшит из четырех пространств, четырех времен.
Hе зовут? — сказал Пан, далеко выплюнув полупрожеванный фильтр от «Лаки Страйк». — И не позовут. Сергей пригладил волосы. Этот жест ему очень не шел — он только подчеркивал глубокие залысины и начинающую уже проявляться плешь. — А и пес с ними. Масляные плошки на столе чадили, потрескивая; они с трудом разгоняли полумрак в большой зале, хотя стол был длинный, и плошек было много. Много было и прочего — еды на глянцевых кривобоких блюдах и тарелках, странных людей, громко чавкающих, давящихся, кромсающих огромными ножами цельные зажаренные туши… Их тут было не меньше полусотни — этих странных, мелкопоместных, через одного даже безземельных; и каждый мнил себя меломаном и тонким ценителем поэзии, хотя редко кто мог связно сказать два слова между стаканами.
«Сука» в названии означает в первую очередь самку собаки – существо, которое выросло в будке и отлично умеет хранить верность и рвать врага зубами. Но сука – и девушка Дана, солдат армии Страны, которая участвует в отвратительной гражданской войне, и сама эта война, и эта страна… Книга Марии Лабыч – не только о ненависти, но и о том, как важно оставаться человеком. Содержит нецензурную брань!
«Суд закончился. Место под солнцем ожидаемо сдвинулось к периферии, и, шагнув из здания суда в майский вечер, Киш не мог не отметить, как выросла его тень — метра на полтора. …Они расстались год назад и с тех пор не виделись; вещи тогда же были мирно подарены друг другу, и вот внезапно его настиг этот иск — о разделе общих воспоминаний. Такого от Варвары он не ожидал…».