«Какое великое утешение — вера наша!..» - [44]

Накануне Татьяниных именин получил Вашу записочку на фотографии Ипатьевского монастыря. Очень рад и благодарен. Приветствую именинницу и вас всех. Готовлюсь поминать дорогого почившего именинника, которого всегда с любовию вспоминаю.

Радуюсь тому, что хоть 2–3 строчечки своей старческой рукой можете написать. Знаю, что Вам, больной, почти прикованной к постели старице, приносит большое утешение всякая весточка и соболезнование близких. И я хотел бы чаще приходить к Вам со словом ласки и утешения, но… по–видимому, не доходят и те немногие письма, которые я послал Вам 9/XI, 7/XII и 19/XIII. В последнем я благодарил Вас за посылку № 121 от 10/XII, полученную мной 17/XII-52.

Я по милости Божией чувствую себя вполне удовлетворительно. Слава Богу за все. Пока нет перелома в моем положении. Не знаете ли, как живут племянницы Ив[ана] Матвеевича][283] и как его здоровье?

Господь да облегчит Ваши старческие недуги и да укрепит в терпении.

Призываю на Вас и на всех Ваших близких Божие благословение.

Спасайтесь о Господе.

Богомолец Ваш е[пископ] А[фанасий]

№ 60 Л. И. Синицкой 22 марта 1953 г. Дубравлаг, Мордовская АССР

9/22 марта 53 г.

Милость Божия буди с Вами, родная моя Людмила Ивановна!

Приближается светлый Праздник. Может быть, это мое письмо дойдет до Вас к нему? Сердечно приветствую Вас и всех Ваших близких. Молитвенно благожелаю. Всем желаю здоровья, в особенности Вам, родная моя старица. Если же и не дойдет до Вас это письмо, — надеюсь, Вы услышите сердцем мой пасхальный привет, с которым я в пасхальную ночь, агце Господь даст дожить до нее, буду мысленно обращаться и к Вам, и к Вашему семейству, и к покойному дорогому старцу, и ко всем близким, живым и усопшим. Сейчас еще не дерзаю написать самый пасхальный привет, но в светозарную ночь мысленно буду с пасхальным молебном в Вашей квартирке.

Как здоровье Ваше? Всем сердцем соскорблю Вашей скорби о затруднительности для Вас самой читать и писать. Господь да укрепит Вас в терпении.

Я по милости Божией чувствую себя удовлетворительно. Слава Богу за все. В моем положении нет никаких перемен. Остаюсь все в прежнем положении и на прежнем месте, хотя адрес несколько изменился. Ваше письмецо на фотографии костромской святыни я получил 11 янв[аря]. Вам ответил 1 февраля заказным.

Еще раз сердечно приветствую всех вас. На всех призываю Божие благословение.

Спасайтесь о Господе.

Богомолец Ваш е[пископ] А[фанасий]

<…>

№ 61 Монахине Маргарите (Зуевой) 4 октября 1953 г. Дубравлаг, Мордовская АССР

21.IX/4.Х 1953 г.

Милость Божия буди с Вами, родная моя матушка!

Сердечно приветствую Вас и всех наших близких. Всем желаю милости от Господа, здравия телесного, а паче всего спасения душевного. Приветствую с праздником Воздвижения, отдание которого сегодня празднуем. С праздником св. Димитрия — «житий святых списателя и ревнителя оным доброго»[284]. Приветствую и с грядущими праздниками преподобного Сергия и Покрова. Слышал я, что о. Николай Колчицкий[285] составил новый очень хороший акафист Преподобному. Очень прошу достать, если можно, один экземпляр этого акафиста, чтобы, когда я буду просить Вас прислать мне церковные книги, прислать мне и его. 23 сентября получил Ваше письмецо, писанное перед Успением. Благодарю. Благодарю за все заботы Ваши. На все воля Божия. Что ни делает Он — все к лучшему, если мы смиренно предадимся в волю Его.

Слава Богу за все.

И мне так хотелось бы еще в сей жизни увидаться с Вами и с другими моими друзьями и заботниками. Думаю, что в недалеком будущем Господь приведет нас встретиться. Этой надеждой утешаю себя. Но паче всего желаю и молю Господа, чтобы за скорби земной разлуки нам даровано было быть всем вместе в вечных горних обителях.

Не унывайте, родная моя. Верю: безмерное множество грехов наших потонет в бездне Божия милосердия.

Суд Божий не суды людские. Если здесь выискивают все, за что можно было бы зацепиться, чтобы обвинить, — там будут (если не грешно так выразиться) выискивать все, за что можно было бы зацепиться, чтобы оправдать. И один платочек, омоченный слезами, на весах правосудия Божия перетянет все наши грехи, как было с оным разбойником[286]. При всех наших недостатках у нас с Вами все же остается одна такая зацепка, на которую я крепко уповаю, — это то, что многократно повторяется в чине иноческого погребения: «Твой есмь аз… ТЬоя есмь аз». Мы твои, Господи… За имя Твое спаси нас. При всех наших грехах мы никогда не отрекались от имени Твоего, не стыдились именоваться христианами. Поэтому мы можем дерзновенно сказать с Псалмопевцем: «Услыши, Господи, правду мою…[287]» Ту правду, что мы не отвергались Христа. Можем сказать даже более: «за словеса устен Твоих аз сохраних пути жестоки»[288]. Не унывайте же и Вы, родная моя. Опасна беспечность, но не менее опасно и уныние.

Вместе с Вашим письмом получил я письмо от м[атушки] Аврамии. Грушу, что пока не имею возможности утешить больную, беспомощную старицу отдельным письмом. Утешьте ее Вы. Всем сердцем соболезную ей и молю Бога укрепить ее в терпении, помочь ей в несении креста болезней. Скорблю о ее скорбях, но вместе и радуюсь за нее. Св[ятые] отцы болезни, терпеливо понесенные, уподобляют мученичеству, а мученикам венцы светлые уготованы и вечная радость.