Как живые. Образы «Площади революции» знакомые и забытые - [38]

Нина Каданер стала при жизни приметой Москвы, памятником ушедшему государству и жившим в нем людям. В годы, когда одна эпоха сменяла другую, она все еще работала в журнале, ставшем – с приходом новых главных – одним из лучших в стране, и вместе с ним пережила время миллионных тиражей, а потом их падения.

«Зачем вы это сделали?»

В один из Международных женских дней среди сотрудников редакции была распространена шуточная анкета с вопросом, что они ценят в представителях противоположного пола. Дайте мне женщину, и я докажу, что самое ценное в женщине – это мужчина, – с присущей ему самоуверенностью ответил Кривицкий. Нина, в свою очередь, парировала: «Не было и не будет мужчины без правки женской. Править, править и править – вот что нужно делать с мужчинами».

Мужчинам она всегда нравилась. Писатели, приносившие в редакцию рукописи, оказывали Нине знаки внимания, когда ей было уже за пятьдесят. Но многих ли ей удалось «поправить»? Человек она была закрытый, никому о своей личной жизни не рассказывала. Все знали только, что живет с мамой. После смерти матери (та дожила до ста лет), – по воспоминаниям Апенченко, – в 2000 году она принялась разбирать бумаги и уничтожила множество писем, среди них – Казакова, Конецкого. – Зачем вы это сделали? – Не знаю. Подумала: ну кто станет их читать? Все равно выбросят. Как ненужный хлам.

Думаю, она лукавила, прекрасно же понимала ценность писем больших писателей. Видно, было в них что-то интимное.

На вопрос Ольги Васильевны Труновой, была ли она когда-либо замужем, Нина Израилевна ответила – три раза была, и вдруг заплакала и вышла из комнаты. Кого она числила своими мужьями, можно только догадываться, штампа в ее паспорте никогда не стояло. Вероятно, одним из них был Анатолий Маркуша, в конце 1950-х годов член редколлегии журнала. По словам племянника, он делал ей предложение, а она отказала. Человек совершенно героический, в войну летал на истребителе, после – летчик-испытатель, освоил около 50 типов самолетов, затем ушел в писатели.

«А вы, собственно, кто?» – спросил его «коротенький толстенький церберчик» на вахте у входа в ЦДЛ. Свидетель этого эпизода Юрий Дружников вспоминал, как Маркуша взял его за грудки и приподнял: «Если не будешь знать писателей в лицо, приклею к стене». С тех пор при его появлении тот приподнимался на цыпочки и кланялся. Обычно «церберчик» исполнял этот номер лишь перед начальством и заведующими овощебазами, посещавшими престижный писательский ресторан, куда чужих не пускали.

Анатолий Маркуша написал чуть не сто книг, по большей части детских, изданных тиражом 15 миллионов экземпляров. Их до сих пор помнят, в Сети встречаются жалобы на то, что не переиздают, и на нехватку того откровенного разговора с подростками, который Маркуша вел в своих газетных статьях. Мне удалось найти одну из них – его диалог с «девчушкой лет шестнадцати: – Ну, схожу я замуж, а не понравится – разведусь, что тут такого? – Вообще-то ничего такого… Одного только не могла учесть моя юная самоуверенная собеседница: каждый развод неизбежно увеличивает износ души. Поверьте, мне это известно не с чужих слов, а по личному, далеко не безоблачному опыту». Возможно, его опыт был связан с Ниной Каданер.

Если гадать дальше, можно предположить и другой мотив, который мог побудить ее выбросить все бумаги как никому не нужный хлам. Вот, перебирая их, она натыкается на манизеровский эскиз. И дурная мысль нейдет из головы: и это все, и только это, все остальное никому не нужно, ведь если что и останется от меня, то эта бронзовая девушка, вечно молодая, а я и сейчас, и тем более после моего ухода никому не буду интересна. Нину Каданер похоронили в ее 81-й день ее рождения, 17 декабря 2001 года.

…Так и вижу, как стоит она на «Площади Революции» в ожидании поезда, смотрит на себя молодую в бронзе, на отражение собственной старости в зеркале туфельки, и негодует. «Встала тут и живешь вместо меня, теперь не ты – моя копия, а я – твоя. И если кто-то когда-то узнает о моем существовании, то только в связи с тобой».

Глава 7 «Матрос Железняк – партизан»

«В степи под Херсоном высокие травы,

В степи под Херсоном курган.

Лежит под курганом,

Заросшим бурьяном,

Матрос Железняк – партизан».

(Михаил Голодный)

«Герой погиб. В его честь и память сложена песня, которую поет народ нашей страны».

(Всеволод Вишневский)

«Он был очень красивый человек, Железняков, светлой масти, утонченный, я бы сказал – в полете».

(Юрий Олеша)

При виде революционного матроса на «Площади Революции», увешанного крест-накрест пулеметными лентами, у советского человека могла возникнуть одна лишь стойкая ассоциация. Сызмальства проходя мимо, я всегда думал, что это матрос Железняк-партизан. Ну тот, который лежит под курганом, заросшим бурьяном, а до того шел на Одессу, а вышел к Херсону, а еще раньше разогнал Учредительное собрание, пошутив напоследок, дескать, караул устал. Последний его подвиг хорошо известен и постсоветским поколениям, им время от времени пугают нынешних парламентариев.

Вообще-то фамилия матроса была не Железняк, а Железняков. И не выходил он ни к какому Херсону, да и партизаном не был, хотя это написано на его могиле, а могила та – в Москве, на Ваганьковском кладбище, так что и ни под каким курганом он не лежит.