Как живые. Образы «Площади революции» знакомые и забытые - [34]

«Наши пограничники – храбрые ребята …»

Песню о нейтральной полосе Владимир Высоцкий написал в ночь на 10 апреля 1965 года в «Красной стреле», по пути на гастроли в Ленинград Театра на Таганке. На своих концертах перед ее исполнением говорил – песня посвящена Карацупе. Сами пограничники песню полюбили, хотя начальство ее не одобрило. Римма Казакова, работавшая одно время в Хабаровском окружном Доме офицеров, вспоминала начальственные разговоры, будто песня «разлагает» наших пограничников. Видно, смущали эти строки:

«Спит капитан и ему снится,

Что открыли границу, как ворота в Кремле.

Ему и нафиг не нужна была чужая заграница…»

Кремль закрыли для посетителей в 1918 году, сразу после покушения Фанни Каплан на Ленина, а открыли только в 1955-м, когда в один прекрасный день распахнулись все кремлевские ворота, после чего члены правительства из Кремля переехали.

В это время имя Карацупы опять было на слуху, а спустя пару месяцев после создания песни, 21 июня 1965 года вышел указ Президиума Верховного Совета СССР о присвоении Никите Федоровичу Карацупе звания Героя Советского Союза. Вышло это так.

«В быту скромен, авторитетом среди коммунистов пользуется». Из партийной характеристики на Карацупу Н.Ф., март 1965 года.

Еще в 1964 году юные собаководы обратились с письмом к Советскому правительству – Карацупа должен стать Героем Советского Союза. Рябчиков тогда же организовал коллективное письмо от пульсаровцев: как же так, почему Карацупа не Герой? Письмо напечатала «Комсомольская правда», пошли массовые отклики, их собрали в мешок и отправили в ЦК КПСС. Хрущёв удивился – тот самый Карацупа, неужели жив? Как мне рассказывали, ровно такую же реакцию вызывало его имя у всех последующих руководителей страны, вплоть до Горбачева. Хрущёв идею награждения поддержал, но наградить не успел, в октябре 1964 года его сняли. Случилось это – и для него, и для всех – неожиданно.

Аккурат в то самое время запустили космонавтов, так что Волкова, Феоктистова и Егорова провожал на орбиту Хрущёв, а встречал Брежнев – всего за сутки в Советском Союзе сменился глава государства.

Процесс награждения Карацупы, само собой, застопорился. Пришлось Рябчикову прорываться к Микояну – тому, который от Ильича до Ильича без инфаркта и паралича. Или к Суслову, есть и такая версия. Важно то, что кто-то из них доложил новому Ильичу – Леониду Брежневу. Тот удивился – как так, Карацупа до сих пор не Герой, и тогда только процесс награждения пошел.

«Я много думал о том, что сделало Карацупу Карацупой»

Это Евгений Рябчиков думал и вот что надумал: «Решающее значение имело классовое самосознание следопыта. Он, батрачонок, познавший на себе тяготы и своевольство куркулей, участвовавший в борьбе с кулачеством во время коллективизации, ясно представлял себе врага за кордоном…». Вряд ли сам Карацупа думал о себе казенными словами, тем более он застал новые времена, когда отношение к прошлому переменилось, и выяснилось, что «это просто, братцы-кролики, мужички-крестьяне от колхозов драпали, а пограничник Карацупа и его верная собака Индус их и цапали. Ах, товарищи-товарищи, как горько расставаться с детскими идеалами, как горько в этих вот пограничниках видеть не стражей, а охранников» (Василий Аксенов).

…За год до его ухода, 4 октября 1993 года в кабинет к Карацупе вбежала коллега, кадровичка музея, с воплем: «Стреляют!» «Не в нас же!» – спокойно ответил Никита Федорович, запер дверь, достал из сейфа бутылку коньяка и налил им обоим по рюмке. В тот день в Москве творилось нечто несусветное. С девяти до двенадцати стекла в музее (он тогда находился не так уж далеко от Белого Дома, на Большой Бронной) дрожали от выстрелов. По центру слонялись толпы зевак, пришедших посмотреть на штурм парламента. К вечеру они рассосались, осажденные сдались, Руцкого, Хасбулатова и других главных путчистов повезли в Лефортово, а Карацупа, как обычно, после работы пошел по Никитскому бульвару в сторону метро. По пути, как обычно, приглядывался к собакам, прогуливающим своих хозяев. Собаки всегда понимали его, и он понимал их, как никто другой. Иной раз отдавал своим собакам команды по телефону, и те выполняли их, не видя хозяина. И еще он умел находить общий язык с детьми, особенно с теми, которые тоже любили собак, он и сам мальчишкой-сиротой впервые испытал особую приязнь к этим животным. Бульвар закончился, и он спустился на «Арбатскую», следующую станцию после «Площади Революции», где стоит пограничник, за которого его все принимали.

Никита Федорович Карацупа ушел из жизни 18 ноября 1994 года, похоронен на Троекуровском кладбище, задуманном как филиал Новодевичьего. Евгений Иванович Рябчиков пережил его на полтора года, умер 5 мая 1996 года, похоронен на Ваганьковском. Их эпоха ушла чуть раньше.

«Горами, лесами, морями идет пограничный дозор!

Страна коммунизма за нами, родной необъятный простор!

Где высятся скалы седые, где слышится шторма раскат,

На всех рубежах часовые Советскую землю хранят!

Кто тайной крадется тропою, для тех приговор наш суров!

Родная граница стеною стоит на пути у врагов!»

(«Песня пограничника». Музыка Мурадели, слова Малкова)