Как живые. Образы «Площади революции» знакомые и забытые - [18]

Глава 4 Прототипы

Люди того времени давно уже превратились в миф. Кем были в действительности герои советского мифа? Попробую рассказать о прообразах бронзовых героев, советских архетипах.

«Неподготовленный рабочий человек»

Если кто и мог бы быть прототипом скульптуры революционного рабочего, так это большевик Александр Шляпников, тоже (как и бронзовый) носивший усы, а иногда и бородку. В советские годы я не раз слышал, как иностранцы – «демократы», так у нас называли чехов, поляков и прочих из «стран народной демократии», интересовались у гида, не Ленин ли это. Он и вправду похож на Ленина, когда тот изображен в кепке.

Имя Шляпникова, заодно с какой-то непонятной «рабочей оппозицией», наше поколение заставляли заучивать на уроках истории. «Неподготовленный рабочий человек» – это Молотов о нем так сказал, когда тот в 1920 году предлагал передать все дело управления народным хозяйством профсоюзам, да стал самостоятельно пускать по рукам свои тезисы. В этом, собственно, и заключалась вся «рабочая оппозиция», благодаря которой Шляпников попал в Краткий курс истории ВКП (б).

На самом же деле рабочим он был очень даже подготовленным, хотя в октябре 1917-го и переквалифицировался в министры. Александр Шляпников, рано оставшись без отца в 11 лет пошел работать на завод, кто-то же должен был кормить мать и младших. Со временем получил квалификацию токаря-универсала, каких в то время был десяток на всю Россию. И даже в эмиграции, в отличие от большинства профессиональных революционеров, Шляпников жил в Европе не на партийные деньги, а работал по специальности.

После революции 1905 года уехал в Швейцарию, к Ленину. Познакомился с Александрой Коллонтай на похоронах дочери Маркса Лауры и Поля Лафаргов, совершивших самоубийство, приняв цианистый калий. Вскоре, неожиданно для всех, стал жить с Коллонтай в гражданском браке. Такое трудно вообразить – ему 26, ей 39, не говоря уже о том, что он – рабочий, а она – генеральская дочь.

«Он был титулярный советник,

Она – генеральская дочь;

Он робко в любви объяснился,

Она прогнала его прочь».

Титулярный советник – звучит красиво, но в российской действительности конца XIX века это был не слишком высокий чин. По петровской табели о рангах он относился к девятому классу, только следующий чин давал потомственное дворянство, но туда разночинцев пускали неохотно, и большинство титулярных советников навсегда оставалось в этом чине.

«Наш дом знакомых полон стай:

И математик Верещагин,

И Мравина, и Коллонтай», —

писал ее троюродный брат Игорь Северянин. Она была, как говорится, женщиной с прошлым. В юности отказалась выйти замуж за генерала Ивана Тутолмина, сделавшего ей предложение в первый вечер знакомства, другой воздыхатель – генеральский сын Иван Драгомиров из-за любви к ней застрелился. В конце концов, в 1893 году она вышла за бедного офицера Владимира Коллонтая, но через пять лет оставила мужа и сына, чтобы участвовать в революционном движении. Роман с Шляпниковым продолжался пять лет, благодаря ей он превратился в респектабельного молодого человека, он начал писать статьи в партийную прессу, как говорили злые языки, не без ее помощи.

Шляпников нелегально вернулся из эмиграции в 1916 году, когда Ленин был еще в Швейцарии, и возглавил Русское бюро ЦК. В апреле 1917-го выехал в Белоостров навстречу Ленину и его спутникам, уже пересевшим в Стокгольме из знаменитого «пломбированного вагона» в обычный пассажирский поезд. Знаменитая встреча Ленина на Финляндском вокзале случилась днем позже.

В октябре Шляпников вошел как нарком труда в рабоче-крестьянское правительство – Совет народных комиссаров. Правда, когда пришел в министерство с мандатом, его двери были заперты – служащие объявили забастовку в знак протеста против Октябрьского переворота. Но двери все же отперли, и вместе с несколькими курьерами Шляпников прошел по помещениям. В отделе законодательных предположений обнаружился запылившийся проект закона о 8-часовом рабочем дне, подготовленный еще при Временном правительстве. Спустя три дня Шляпников, чуть подправив, провел его в виде декрета.

В 1920-е годы вел себя чересчур вольно – посмел пожаловаться на ЦК в Исполком Коминтерна: «Вам, иностранцам, показывают парады и казенные зрелища, но это только видимость. На самом деле рабочий класс рвет с нынешним правительством». Его отодвинули от власти, но вместо того, чтобы помалкивать, он начал писать мемуары о революции. Их выход вызвал недовольство Сталина, «Правда» не оставила от них камня на камне. Шляпникова исключили из партии, а после убийства Кирова арестовали. Ему припомнили, что в Гражданскую воевал под командованием Троцкого, хотя как могло быть иначе, ведь тот был главнокомандующим. Обвинили в том, что по его заданию готовил теракт против Сталина, и в 1937-м расстреляли. Жену арестовали сразу же после того, как его расстреляли, троих детей (младшей – 5, старшему – 11) отправили в детские дома в разные города.

Ирина Шляпникова после детдома в 1948 году приехала в Москву, чтобы узнать о брате, незадолго до того арестованном за «антисоветскую агитацию», и обратилась за помощью к Александре Коллонтай. К тому моменту та вернулась из Швеции, где в течение 15 лет была советским послом и где ей удалось убедить шведов вернуть 10 млн долларов (часть золотого запаса России), которые Керенский разместил там, и которые шведы отдавать не хотели. «Мама дала адрес – вспоминала она в интервью журналу „Историческая экспертиза“. – И что Коллонтай Вам сказала? – Что она могла мне, почти ребенку, толком сказать? Ничего. Мы просто поговорили. Я думаю, что она боялась и говорить».