Как жить в Викторианскую эпоху. Повседневная реальность в Англии ХIX века - [14]
До конца викторианского периода температура воздуха в помещении и на улице в Британии была почти одинаковой. Люди, в том числе вполне обеспеченные, жили в гораздо более холодных домах, чем мы сейчас. Легкие, тонкие, почти невесомые шерстяные костюмы XX века люди Викторианской эпохи посчитали бы пригодными только для колониальной службы где-нибудь в тропиках. Впрочем, если учесть, что большинство из нас сейчас проводит свои дни в отапливаемых домах и офисах при постоянной температуре около 18–24 °C, викторианцы были не так уже неправы. Просто тропическая температура стала нормой нашей повседневной жизни. А вот в викторианских офисах, если они вообще отапливались, зимой температура составляла, вероятно, около 10 °C. До нас дошло множество воспоминаний о том, как чернила замерзали в чернильницах на рабочих столах и на школьных партах. Поэтому викторианские костюмы были намного теплее, чем их современные аналоги.
Мода и технологии
Мода и прогресс в текстильной промышленности влияли на всех викторианских мужчин. Хотя их одежда в целом менялась не так значительно, как женская, даже беднейший фабричный рабочий в 1901 году выглядел иначе, чем его дед, живший в 1837 году. И сам процесс производства и продажи одежды к этому времени был организован совсем по-другому.
Рис. 12. Сюртук, 1850 г.
Illustrated London News, 1850.
Для богатого мужчины модная уличная одежда в самом начале викторианского периода состояла из брюк (которые лишь недавно пришли на смену бриджам), жилета и сюртука. Сюртук почти всегда шили из высококачественного тонкого сукна. Такая ткань имела в Британии очень долгую историю, и портные хорошо умели с ней работать. Благодаря Бо[1] Браммелу и другим законодателям мод конца XVIII — начала XIX века превосходно скроенный и идеально сидящий сюртук из тонкого сукна сделался символом хорошего вкуса. Молодой Бенджамин Дизраэли, прежде чем начать политическую карьеру, прославился как исключительно элегантный молодой человек — он носил узкий в талии сюртук с вытачками (недавнее портновское изобретение, позволявшее создавать безупречный силуэт). В то время у мужчин была в моде тонкая талия и многие молодые люди носили корсеты, чтобы добиться нужного результата. Носил ли корсет Дизраэли, нам остается только гадать: если судить по его портрету на сигаретной карточке 1826 года, где он изображен в возрасте 22 лет, это вполне возможно. В одном нет сомнений — он явно предпочитал очень яркие цвета: на карточке он в ярко-оранжевом жилете и красных брюках. Кроме того, у него укороченный сюртук и трость (см. цветную илл. 19). Горожане плотного сложения носили теплый, хорошо сшитый, слегка приталенный (конечно, не так сильно, как у некоторых) сюртук длиной чуть выше колен (см. цветную илл. 14).
Брюки в этот период были без стрелок и отворотов, они плотно облегали верхнюю часть ноги, а от колена чуть расширялись и внизу прикрывали ботинок, так что выглядывал только носок. Однако у брюк были штрипки, которые застегивались под ботинками. Штрипки туго натягивали штанины, не позволяя им хлопать вокруг щиколоток или задираться и портить внешний вид. В 1830-е годы встречались брюки из самых разных тканей самых разных цветов.
Кремовые и светло-желтые (цвета буйволовой кожи) брюки считались лучшим выбором для молодых и смелых, довольно часто встречались полоска и клетка, а темные цвета обычно выбирали те, кому одежда должна была прослужить как можно дольше. В отличие от работающего сельского жителя состоятельные люди и горожане вообще обычно носили шерстяные брюки. Большой популярностью пользовалась фланель, а также саржа. Эти ткани были намного более легкими и пластичными, чем тонкое сукно, из которого шили сюртуки, но, по сегодняшним стандартам, все же достаточно жесткими.
Рис. 13. Новейшая мода 1850 г.: молодой человек щеголяет в высоком цилиндре, пиджаке, не обуженном в талии, и прикрывающих туфли довольно широких клетчатых брюках с расклешенным низом.
Illustrated London News, 1850.
Простор для самовыражения мужчинам давали жилеты (см. цветную илл. 12). Вышитый жилет стоил дорого, но технический прогресс сделал доступными новые цвета, набивные рисунки и новые эффектные ткани. На жилет уходило совсем немного материи, поскольку даже в самых роскошных моделях спинка была из хлопка. Так что небольшие затраты позволяли произвести впечатление. Шерстяной жилет утеплял костюм, а шелковый считался роскошным и изысканным. Еще одна разновидность — хлопковый жилет с набивным рисунком — давал возможность за умеренную цену стать обладателем изделия с экстравагантным дизайном. Большой популярностью пользовалась ткань с рисунками на спортивную тематику, особенно часто встречались сцены скачек: несущиеся во весь опор лошади и ярко одетые жокеи. Шерстяной жилет, который в настоящее время находится в Музее Виктории и Альберта, украшают изображения рыцарского турнира и геральдические мотивы. Там же хранится ослепительно-яркий тартановый бархатный жилет, явно дорогой и, вероятно, в свое время вполне практичный. В моде были и цветочные узоры, в них было много розового цвета. Многообразию красок и декоративной отделки не было предела. Жилет просто не мог быть слишком ярким и броским или слишком женственным.
Как жили и работали, что ели, чем лечились, на чем ездили, что носили и как развлекались обычные англичане много лет назад? Авторитетный британский историк отправляется в путешествие по драматической эпохе, представленной периодом от коронации Генриха VII до смерти Елизаветы I. Опираясь как на солидные документальные источники, так и на собственный опыт реконструкции исторических условий, автор знакомит с многочисленными аспектами повседневной жизни в XVI веке — от гигиенических процедур до особенностей питания, от занятий, связанных с тяжелым физическим трудом, до проблем образования и воспитания и многих других.
В каждой эпохе среди правителей и простых людей всегда попадались провокаторы и подлецы – те, кто нарушал правила и показывал людям дурной пример. И, по мнению автора, именно их поведение дает ключ к пониманию того, как функционирует наше общество. Эта книга – блестящее и увлекательное исследование мира эпохи Тюдоров и Стюартов, в котором вы найдете ответы на самые неожиданные вопросы: Как подобрать идеальное оскорбление, чтобы создать проблемы себе и окружающим? Почему цитирование Шекспира может оказаться не только неуместным, но и совершенно неприемлемым? Как оттолкнуть от себя человека, просто показав ему изнанку своей шляпы? Какие способы издевательств над проповедником, солдатом или просто соседом окажутся самыми лучшими? Окунитесь в дерзкий мир Елизаветинской Англии!
Книга в трёх частях, написанная Д. П. Бутурлиным, военно-историческим писателем, участником Отечественной войны 1812 года, с 1842 года директором Императорской публичной библиотеки, с 1848 года председатель Особого комитета для надзора за печатью, не потеряла своего значения до наших дней. Обладая умением разбираться в историческом материале, автор на основании редких и ценных архивных источников, написал труд, посвященный одному из самых драматических этапов истории России – Смутному времени в России с 1584 по 1610 год.
В книге приводятся свидетельства очевидца переговоров, происходивших в 1995 году в американском городе Дейтоне и положивших конец гражданской войне в Боснии и Герцеговине и первому этапу югославского кризиса (1991−2001). Заключенный в Дейтоне мир стал важным рубежом для сербов, хорватов и бошняков (боснийских мусульман), для постюгославских государств, всего балканского региона, Европы и мира в целом. Книга является ценным источником для понимания позиции руководства СРЮ/Сербии в тот период и сложных процессов, повлиявших на складывание новой системы международной безопасности.
Эта книга обращена ко всем гражданам Русского мира, интересующимся его дальнейшей судьбой. Сохранится ли он или рассыплется под действием энтропии – зависит не столько от благих пожеланий, энергии патриотизма и даже инстинкта самосохранения, сколько от степени осознания происходящего. А оно невозможно без исторической памяти, незапятнанной маловерием и проклятиями. Тот, кто ищет ответы на классические вопросы русской интеллигенции, найдёт в этой книге духовную пищу. Юным идеалистам она принесёт ниточку Ариадны, которая свяжет их с прошлым.
В настоящей монографии представлен ряд очерков, связанных общей идеей культурной диффузии ранних форм земледелия и животноводства, социальной организации и идеологии. Книга основана на обширных этнографических, археологических, фольклорных и лингвистических материалах. Используются также данные молекулярной генетики и палеоантропологии. Теоретическая позиция автора и способы его рассуждений весьма оригинальны, а изложение отличается живостью, прямотой и доходчивостью. Книга будет интересна как специалистам – антропологам, этнологам, историкам, фольклористам и лингвистам, так и широкому кругу читателей, интересующихся древнейшим прошлым человечества и культурой бесписьменных, безгосударственных обществ.
В сборнике собраны статьи польских и российских историков, отражающие различные аспекты польского присутствия в Сибири в конце XIX – первой четверти XX вв. Авторами подведены итоги исследований по данной проблематике, оценены их дальнейшие перспективы и представлены новые наработки ученых. Книга адресована историкам, преподавателям, студентам, краеведам и всем, интересующимся историей России и Польши. В формате PDF A4 сохранен издательский макет.
Говоря о своеобразии Эфиопии на Африканском континенте, историки часто повторяют эпитеты «единственная» и «последняя». К началу XX века Эфиопия была единственной и последней христианской страной в Африке, почти единственной (наряду с Либерией, находившейся фактически под протекторатом США, и Египтом, оккупированным Англией) и последней не колонизированной страной Африки; последней из африканских империй; единственной африканской страной (кроме арабских), сохранившей своеобразное национальное письмо, в том числе системы записи музыки, а также цифры; единственной в Африке страной господства крупного феодального землевладения и т. д. В чем причина такого яркого исторического своеобразия? Ученые в разных странах мира, с одной стороны, и национальная эфиопская интеллигенция — с другой, ищут ответа на этот вопрос, анализируя отдельные факты, периоды и всю систему эфиопской истории.