Как жить с французом - [110]

Я тоже дала себе зарок: если у новой квартиры будет балкон, я таки буду выращивать там помидорки черри.

Квартира, куда мы въехали два месяца назад, выходила окнами на парк Монсо — пятиметровый балкон едва не касался крон его кленов. Пришла пора выполнять обещания. Но ни на спорт, ни на огородничество у нас не оставалось сил: по утрам Гийом отводил Кьяру в садик, а днем я водила ее на развивающие занятия. По вторникам — на гимнастику, по средам и субботам — в русскую школу, по четвергам — на рисование в детский арт-центр, по пятницам — в бассейн. Иными словами, мы плавно подошли к мысли о необходимости покупки машины.

Поэтому я сегодня сижу здесь, втягиваю носом сигаретный дым, нетерпеливо стучу ручкой по столу в ожидании мадемуазель Гимо. Я всегда говорила: все, что связано с автомобилем, не моя тема. И то, что я собираюсь поставить подпись под обязательством три раза в неделю посещать курсы вождения, а в перспективе — получить права, равносильно подписанию акта о капитуляции. Я сдаю последний бастион «той прежней Даши», которая пыталась играть в приторные женские игры, перекладывать ответственность на чужие плечи и культивировать свою беспомощность. У Зены — Королевы воинов, в которую она превратилась, есть не одна, а несколько банковских карт; она жонглирует ими, покупая билеты-отелимебель-продукты в семейных упаковках. Ее бюджет не пострадает от отпуска в Брюсселе и даже раз в два года выдержит отпуск на Мальдивах. Даша — Королева воинов громко торгуется с рыночным продавцом за килограмм брокколи и бестрепетно режет курицу в бульон. Теперь она будет вдобавок менять колеса на ночной дороге и скандалить с автоинспекцией. Она — до отвращения самостоятельное существо.

Мадемуазель Гимо со скучающим видом уселась напротив меня:

— Заполнили?

— Я вот тут хотела спросить… — начала я и осеклась. Нечего малодушничать и отсрочивать неизбежность. Надо одним резким движением поставить роспись в графе «Клиент» и мысленно сказать «Адьё» девичьим мечтам о муже, который будет оплачивать мои капризы, решать мои проблемы и возить меня на машине куда мне нужно.

И я расписалась.

* * *

За два месяца мой словарный запас пополнился множеством бесполезных в быту слов и словосочетаний вроде «свечи зажигания», «повышающая передача», «круговая развязка» и даже «право преимущественного проезда». Но их все равно отчаянно не хватало для вождения. Нужно было выучить пару десятков крепких ругательств, чтобы рассеивать их в боковые окна на юрких мотоциклистов, медлительных пешеходов, невнимательных водителей мини-куперов и уверенных в своей безнаказанности водителей автобусов. Русские ругательства их совсем не обижали. Теперь когда я думаю про саму себя, то неизменно представляю себя в образе работницы автосервисного центра — в синем комбинезоне, перемазанном машинным маслом, с тяжелым разводным ключом в правой руке, с левой ногой на домкрате. Подозрения в моей неженственности подкрепляет и инструктор по вождению: вопреки рассказам о том, как представители его профессии злоупотребляют служебным положением, он никогда не порывается положить ладонь мне на колено или приобнять под предлогом включения поворотника. Он вообще избегает касаться меня, и если требуется оперативно вмешаться, то отстраняется так далеко, как позволяют габариты салона учебного «рено», и дает команды громко и резко, думая, очевидно, что энергии его голоса уже достаточно, чтобы остановить машину.

Когда я сказала, что занятия придется прервать на пару недель из-за моей второй свадьбы, он был крайне изумлен. Его гримасу я трактовала единственным возможным образом: неужели такая может у кого-то вызывать матримониальные желания?!

— Вы собираетесь замуж? Повторно? За того же?! Мне показалось, инструктор прикусил язык, чтобы не добавить: «Он недостаточно испугался в первый раз?!»

Думаю, его отношение ко мне определилось в тот день, когда, барабаня пальцами по рулю у тридцать пятого светофора на тридцатиметровой улице, я спросила:

— Как, например, послать на… мужской детородный орган водителя, который тебя подрезал?

Инструктор громко сглотнул и промычал что-то политкорректное, типа: «Если будете осторожно ездить, вам такие выражения не понадобятся».

Через пару недель пора будет подводить итоги года жизни во Франции, а что я имею? Глубокое знание рынка парижской недвижимости, навыки сборки икеевской мебели, опыт частых путешествий на поездах с маленьким ребенком и огрубевшее от бытовухи сердце. Я совершенно не умею ругаться по-французски, а между тем именно этого мне особенно часто хочется.

* * *

— Мадам Кн… Кнйя… Кньёв… Мама Кьяры! Зайдите, пожалуйста, в кабинет заведующей, — окликнула меня воспитательница, когда мы с дочкой выходили из игровой.

Ну вот, начинается, обреченно подумала я. Глядя на не по возрасту резвую Кьяру, было понятно, что вызовов к директору не избежать, но я как-то надеялась, что эти неприятные моменты отсрочены хотя бы до поступления в школу. Я постучала в стеклянную дверь кабинета мадам Дюссо, прикидывая, какой степени травмы мое маленькое чудовище могло нанести безответным одногруппникам.