Как жить? - [27]
— Теперь я знаю, — говорит Валя, — когда Юля переживает, она переживает за себя. Это у нее от рождения. А поросенок, конечно, — любовь. Он ведь маленький. Его надо вырастить. Потом его можно зарезать. И сало продать.
Так думала Юля. Так она любила Степана.
Господи, если она станет взрослой, не дай Бог, снова кого-то полюбит.
Мне почему-то хотелось забрать поросенка к себе.
По существу
Онтологический трактат
В средствах массовой информации, на телевидении все чаще говорят о Всемирном Потопе, цитируют «Бытие», показывают кино «Ноев ковчег» и т. д. Уж третий десяток лет ученые на разных конференциях обсуждают проблему глобального потепления, мол, еще на 2 градуса и затопит все берега. Сотни миллионов из Африки, Азии ринутся, куда глаза глядят. А это и войны, и голод — всем достанется.
Потоп и прочие угрозы
Упоминания о Всемирном Потопе не только в древних литературных источниках. Масса следов в археологии — от Центральной Азии до Южной Америки и острова Пасхи. То ракушки в горах, то слой наносной глины в скалах живших когда-то здесь шумеров. Впору говорить о допотопной цивилизации, исчезнувшей навсегда — тут и Атлантида, и северная Гиперборея, и люди двухметровые, и странные сооружения из многотонных глыб, необъяснимые теперешней инженерией. Да много всего рассказывают и показывают.
Откуда потоп? Разные версии. Но геологи говорят, что землетрясением это не объяснишь. Это ведь 20–30 метров волна, цунами. А чтоб всю планету — такое землетрясение раскололо бы весь этот шарик. Тем не менее, всемирный потоп предполагает волну свыше 100 метров. Откуда она взялась? Выдвигается версия космического происхождения. То ли огромный (с километр) астероид врезался в океан, не оставив видимой воронки, но затопив всю Землю. То ли инопланетяне, следы которых обнаруживаются все чаще и повсюду, запустили хороший снаряд. А в «Бытие» вроде бы сам Бог расправился, а потом пожалел: что же это я их создал — и людей, и зверей, и гадов — да, они плохо себя ведут, но их ли только вина? Решил исправиться: оставил праведника Ноя с ковчегом и обещал больше так не делать, мол, пусть живут, я сам мешать не буду. Мешает Бог или не мешает, но все эти угрозы по-прежнему висят над человечеством. Потепление, предощущение Потопа. Какие-то кометы то и дело сюда летят. Пока пролетают, но вот, говорят, новая приближается и лет этак через 20–30 неизвестно как себя поведет, может и врезаться. Предчувствие глобальной катастрофы усиливается с каждым годом. И вся пресса, телевидение постоянно долбят нам головы. Ну, а то, что Солнце через 7 миллиардов лет потухнет, а вместе с ним и вся Солнечная система, физики это уже точно рассчитали. Ну, до этого надо еще дожить.
Доживем ли — вот в чем вопрос. Да не 7 миллиардов, не до Потопа и не до астероида даже, а просто хотя бы век. Где конец нашей, с позволенья сказать, цивилизации? Допотопная цивилизация, ее немногие, но уже кажется верные признаки, ее исчезновение — научило ли это нас чему-нибудь? Не будем путать с тем, что археологи называют доисторическим временем. Это по Дарвину, эпоха появления гомо-сапиенс. Вот, мол, через миллионы лет обезьяна стала ходить на ногах. Каменная, бронзовая и прочая эра. А так началось вроде бы с рыбы, с бульона в мировом океане. Химия.
Эта теория постоянно исследуется. Этапы варьируются: когда и где появился гомо-сапиенс, то там, то там, а теперь уж нашли наскальные рисунки трехмиллионной давности, какой уж там гомо-сапиенс? По Дарвину — гуманоиды, не знавшие ни огня, ничего — что-то еще обезьяноподобное. Ну, может ли орангутанг или горилла что-то нарисовать? А ведь находят четкие рисунки, в красках, не только, скажем, буйволов, но и странные фигуры в скафандрах, с какими-то причиндалами — и все это миллионы лет назад. Похоже, действительно на Земле была какая-то допотопная и довольно развитая цивилизация. От нее почти ничего не осталось. Похоже, и нас ждет то же самое. Да чего далеко ходить: каждая смерть свидетельствует о конечности сущего. Один ли человек умер, тысячи ли в цунами, миллионы ли на войне, а тут еще эпидемии, появление все новых зараз вроде СПИДа и т. п. Но тут я провожу грань: это все же внешние, объективные обстоятельства, а войны? Не сами ли мы себя губим? А наркотики, пьянство, суицид, наконец? И это на фоне вечного и неизбежного страха перед стихиями. Предчувствия и осознания глобального конца для всех. Да и предсказано это давно в трубах Апокалипсиса. Как же нам жить? Если все говорит о бессмысленности существования. Лучше б, конечно, вообще не родиться — кому это нужно? А с другой стороны, мы же рожаем, так и тянет родить. И даже те, кто не хочет, рожают, или аборт, или убивают, или выбрасывают в роддоме ли, в подъезде, на помойке. Потому что все трахаются. С удовольствием. Мощный инстинкт, который движет и ворочает людьми. Зачем? Они же это не сами придумали.
Инстинкт и сознание
Все живое рождается, чтобы умереть. А умирать никто не хочет — инстинкт самосохранения. К тому же инстинкт эрекции, продолжения рода. Ну, животные хоть не понимают, живут по инстинкту, не стесняются — плодятся, берегут себя, потомство, действуют законы самосохранения рода и вида. Что не мешает им драться между собой и жрать все, что шевелится. Так они живут, избегают опасности и не помышляют о смерти — как будто это навечно, если, конечно, кто-то их не сожрет, не прикончит. Но сами по себе, коли появились на свет, настроены жить навсегда. Они просто не знают, что умрут, что конец неизбежен. Живут свободно. Да, во власти инстинкта, ну так они для того и живут, чтобы удовлетворить его, ни на что не взирая.
Обыск, арест, тюрьма — такова была участь многих инакомыслящих вплоть до недавнего времени. Одни шли на спецзоны, в политлагеря, других заталкивали в камеры с уголовниками «на перевоспитание». Кто кого воспитывал — интересный вопрос, но вполне очевидно, что свершившаяся на наших глазах революция была подготовлена и выстрадана диссидентами. Кто они? За что их сажали? Как складывалась их судьба? Об этом на собственном опыте размышляет и рассказывает автор, социолог, журналист, кандидат философских наук — политзэк 80-х годов.Помните, распевали «московских окон негасимый свет»? В камере свет не гаснет никогда.
Обыск, арест, тюрьма — такова была участь многих инакомыслящих вплоть до недавнего времени. Одни шли на спецзоны, в политлагеря, других заталкивали в камеры с уголовниками «на перевоспитание». Кто кого воспитывал — интересный вопрос, но вполне очевидно, что свершившаяся на наших глазах революция была подготовлена и выстрадана диссидентами. Кто они? За что их сажали? Как складывалась их судьба? Об этом на собственном опыте размышляет и рассказывает автор, социолог, журналист, кандидат философских наук — политзэк 80-х годов.Помните, распевали «московских окон негасимый свет»? В камере свет не гаснет никогда.
Обыск, арест, тюрьма — такова была участь многих инакомыслящих вплоть до недавнего времени. Одни шли на спецзоны, в политлагеря, других заталкивали в камеры с уголовниками «на перевоспитание». Кто кого воспитывал — интересный вопрос, но вполне очевидно, что свершившаяся на наших глазах революция была подготовлена и выстрадана диссидентами. Кто они? За что их сажали? Как складывалась их судьба? Об этом на собственном опыте размышляет и рассказывает автор, социолог, журналист, кандидат философских наук — политзэк 80-х годов.Помните, распевали «московских окон негасимый свет»? В камере свет не гаснет никогда.
Кабачек О.Л. «Топос и хронос бессознательного: новые открытия». Научно-популярное издание. Продолжение книги «Топос и хронос бессознательного: междисциплинарное исследование». Книга об искусстве и о бессознательном: одно изучается через другое. По-новому описана структура бессознательного и его феномены. Издание будет интересно психологам, психотерапевтам, психиатрам, филологам и всем, интересующимся проблемами бессознательного и художественной литературой. Автор – кандидат психологических наук, лауреат международных литературных конкурсов.
Внимание: данный сборник рецептов чуть более чем полностью насыщен оголтелым мужским шовинизмом, нетолерантностью и вредным чревоугодием.
Автор книги – врач-терапевт, родившийся в Баку и работавший в Азербайджане, Татарстане, Израиле и, наконец, в Штатах, где и трудится по сей день. Жизнь врача повседневно испытывала на прочность и требовала разрядки в виде путешествий, художественной фотографии, занятий живописью, охоты, рыбалки и пр., а все увиденное и пережитое складывалось в короткие рассказы и миниатюры о больницах, врачах и их пациентах, а также о разных городах и странах, о службе в израильской армии, о джазе, любви, кулинарии и вообще обо всем на свете.
Захватывающие, почти детективные сюжеты трех маленьких, но емких по содержанию романов до конца, до последней строчки держат читателя в напряжении. Эти романы по жанру исторические, но история, придавая повествованию некую достоверность, служит лишь фоном для искусно сплетенной интриги. Герои Лажесс — люди мужественные и обаятельные, и следить за развитием их характеров, противоречивых и не лишенных недостатков, не только любопытно, но и поучительно.
В романе автор изобразил начало нового века с его сплетением событий, смыслов, мировоззрений и с утверждением новых порядков, противных человеческой натуре. Всесильный и переменчивый океан становится частью судеб людей и олицетворяет беспощадную и в то же время живительную стихию, перед которой рассыпаются амбиции человечества, словно песчаные замки, – стихию, которая служит напоминанием о подлинной природе вещей и происхождении человека. Древние легенды непокорных племен оживают на страницах книги, и мы видим, куда ведет путь сопротивления, а куда – всеобщий страх. Вне зависимости от того, в какой стране находятся герои, каждый из них должен сделать свой собственный выбор в условиях, когда реальность искажена, а истина сокрыта, – но при этом везде они встречают людей сильных духом и готовых прийти на помощь в час нужды. Главный герой, врач и вечный искатель, дерзает побороть неизлечимую болезнь – во имя любви.
Настоящая монография представляет собой биографическое исследование двух древних родов Ярославской области – Добронравиных и Головщиковых, породнившихся в 1898 году. Старая семейная фотография начала ХХ века, бережно хранимая потомками, вызвала у автора неподдельный интерес и желание узнать о жизненном пути изображённых на ней людей. Летопись удивительных, а иногда и трагических судеб разворачивается на фоне исторических событий Ярославского края на протяжении трёх столетий. В книгу вошли многочисленные архивные и печатные материалы, воспоминания родственников, фотографии, а также родословные схемы.