Как завоевать шейха - [46]

А в душе Малика бушевали эмоции. Он никак не мог успокоиться после беседы с бывшим шурином. Все, что шейх сказал Рэчел, было правдой. Омар – напыщенный идиот. Тем не менее Малику не хотелось, чтобы семья Алии страдала от слухов. Но еще больше он не хотел, чтобы это путешествие с детьми было прервано грубым вмешательством Омара.

– Садитесь поближе к огню, – сказал Вахид. – Когда солнце уйдет, станет холодно.

Хаким сразу устроился возле Рэчел и прижался к ней. У Малика потеплело на душе. Глядя на нее, он подумал: Рэчел будет отличной матерью. В ней так много любви к детям. Алия любила детей, Малик в этом не сомневался. Но она никогда не показывала свою любовь. Слишком большую часть ее жизни занимали периоды дурного настроения. Она никогда не обнимала Хакима, не танцевала по двору с Амирой. Иногда Малик гадал, мог ли он что-то изменить, и в глубине души знал ответ. Вечная печаль, постоянная апатия Алии была вызвана каким-то иным фактором, ему неведомым. Конечно, он мог быть лучшим мужем, более внимательным и заботливым. Но он потратил годы на то, чтобы выманить Алию из комнаты, и в конце концов сдался. Алия едва ли замечала, когда он заходил к ней или, наоборот, когда его приглашения поужинать с ним иссякли. Сколько лет может мужчина мириться с неприятием!

Малик знал, что его тянет к Рэчел по многим причинам, и одна из них – оптимизм, постоянный веселый настрой. Ее невозможно было представить рыдающей в своей спальне и отказывающейся встать с постели и одеться много дней подряд. Малику пришлось по душе появление во дворце человека, который ценил жизнь, так же как и он сам.

– Мне очень жаль, что вам пришлось уйти, – обратился Малик к детям.

Он знал, что должен урегулировать ситуацию со всей деликатностью. Он терпеть не мог Омара, но вовсе не хотел изолировать детей от семьи их матери. Поэтому ему необходимо дать какие-то объяснения поведению дяди.

– Почему дядя Омар рассердился? – спросила Амира.

Она осталась стоять, в то время как ее братья сели. Малик мысленно усмехнулся. Даже в возрасте шести лет Амира была силой, с которой нельзя было не считаться. Ему нравилось, как его дочь бросалась в бой, если считала что-то неправильным и несправедливым, и никогда не позволяла обмануть себя.

– Дядя Омар все еще очень расстроен из-за смерти вашей матери, – пояснил Малик, взглянув на Рэчел и сразу поняв, как должен себя вести.

– Идите все ко мне ближе, – сказал он, усаживаясь у костра. – Я знаю, в последние месяцы мы почти не говорили о вашей матери. Это было трудное время для нас всех. Возможно, нам станет лучше, если мы вспомним ее сегодня.

Дети взирали на отца в молчаливом недоумении, и Малик понял, что после смерти Алии вообще ни разу не говорил о ней с детьми. У них, должно быть, накопилось много вопросов и невысказанных эмоций, с которыми он предоставил им разбираться самостоятельно.

– Вы хотите что-нибудь спросить меня о ней?

Повисло неловкое молчание. В конце концов его нарушила Рэчел.

– Я бы хотела знать, как вы познакомились. Вы всегда знали, что поженитесь? Что ты подумал, когда впервые увидел ее?

Малик поймал взгляд Рэчел и благодарно улыбнулся. Она всегда знает, что надо сказать. Ее вопрос был нейтральным, не способным вызвать неприятные воспоминания, но в то же время он мог помочь детям узнать больше об их матери, понять ее.

– Мы встретились, когда мне было восемь лет, а Алие шесть. Наши отцы подписали контракт о нашем обручении, и по этому случаю был устроен роскошный прием, на который были приглашены все знатные семейства Гурии. Ваша мать была очень красива даже тогда. Ты очень похожа на нее, Амира, только она была чуть выше.

– Ты злился из-за того, что отец решил, на ком ты должен жениться? – спросила Амира.

Малик взглянул на дочь, на лице которой застыло мятежное выражение, и едва сдержал смех. Он понятия не имел, что предпримет его воинственная принцесса, узнав, что она обручена с мальчиком, которого ни разу не видела. Однако он имел все основания сомневаться, что исход будет позитивным.

– Я не испытывал никаких чувств. Всю жизнь отец говорил мне, что я женюсь на дочери знатного гурийского аристократа. Я просто принял это как должное.

– Я бы ни за что не согласилась, если бы мне кто-то сказал, за кого я должна выйти замуж, – заявила Амира, и шейх понял, что его взгляды на этот вопрос не были ошибочными.

– Мне бы и в голову не пришло принуждать тебя к замужеству, принцесса, – сказал Малик, чмокнув ее в макушку.

– Почему мама все время была такой печальной? – тихо спросил Аахил.

Малик заглянул в глаза старшего сына и увидел в них боль и смятение. Амире и Хакиму было пять лет и три года, когда умерла их мать, и потому их память о ней уже не была четкой. Между тем Аахил прожил семь лет в условиях постоянного изменения настроений матери и ненамеренного пренебрежения. Он помнил мать такой, как она была, а не розовую картинку, которую успели нарисовать себе Амира и Хаким.

Он не знал, как лучше ответить сыну, понимая, что дети еще слишком малы, чтобы знать всю правду, но также понимал, что не должен им лгать. Алия была их матерью и значила для них бесконечно много.