Как я пришел в Сознание Кришны... - [200]

В раннем возрасте стали появляться вопросы — мысли о том, зачем вся эта жизнь, для чего она, что происходит с теми, кто умирает, и откуда появляются те, кто рождается. В то время рядом со мной не было никого, с кем бы можно было общаться на эти темы, и я просто копила эти мысли.

Окончательно я выбрала искусство своим миром в 18 лет. Творчество казалось мне способом уйти от обыденности. А вскоре, во время перестройки, стало доступным то, что всегда очень интересовало: эзотерика, экстрасенсорика, уфология, различные духовные учения, мистический опыт «продвинутых» личностей. Это было начало сознательного поиска Истины. Я искала и ждала ответов на все свои вопросы. И они стали приходить в лекциях, которые предлагали различные общества, во снах, а еще в книгах, которые «случайно» оказывались рядом.

На втором курсе художественного института я прочитала «Писания святых отцов». А смогла бы я так, как они, посвятить жизнь Богу? Но сила искусства победила, и в монастырь я не ушла. Но от назначенной персональной стипендии отказалась, так как не настроена была и впредь так хорошо учиться. Я стала чаще теперь ходить в библиотеку, где меня ждали откровения русских религиозных философов: Бердяева, Соловьева, Булгакова...

Притягивали духовидцы в философии, поэзии, живописи. Стремилась туда, где можно было прикоснуться к возвышенному, космическому, божественному. К искусству, приглашающему выйти за рамки данной, видимой реальности. Каунасский музей Чюрлениса. Его музыкальное время. Через живопись он смог показать целые миры: от мельчайшего до необъятного; голоса каждого живого существа: от цветка до голоса всей Земли и Неба. Выставки Рериха. Грандиозная гармония его творений, в них мировой простор и мировая тайна. Выставки пятерых художников группы «Амаравелла» (корабль, плывущий в обитель бессмертия), вдохновленных космической философией Федорова. Все это заставляло сердце верить и трепетать.

После института моими темами в живописи стали цветы и картины философско-духовного направления. Читала Клизовского, Сидерского,... Агни-йогу. Изучала мудрость суфийских мастеров, буддизм, Конфуция,... Ошо. Зачитывалась Ричардом Бахом... Все эти учения вызывали прекрасные силы творчества, художественное горение образов, символов... Однажды явилась аллегория для темы «День великого очищения»: грозовое облако, в центре которого свет, и от него потоки светящегося дождя падают на Землю, распространяясь во все стороны. Идея эта означала приход на Землю мессии или великой души.

Через пять лет, открыв впервые песенник вайшнавов, я обнаружила ту же самую аллегорию. Тем же поэтическим сравнением говорилось о приходе духовного учителя. Так, очень часто в творчестве проявлялось нечто, что потом происходило в жизни. Я хотела жить в этом Доме Красоты. Казалось, что именно в живописи соединяются высший свет и краски видимой реальности. Картины покупали, но я старалась исполнять в жизни то, о чем читала в книгах, и не жалеть о них. «Заставь розу расцвести и отдай ее людям», — сейчас уже не помню, у кого я встретила эти слова.

Общения в тот период было очень мало. Я жила книгами и красками. Сближалась только с теми людьми, с которыми чувствовала духовное родство. Еще до института отказалась от мясной пищи. Тогда почти в каждой книге и лекции находила аргументы о пользе вегетарианства и вреде мясоядения. Где-то я прочитала о том, что тот, кто серьезно настроен на свое духовное развитие, впоследствии должен отказаться от рыбы и яиц также.

После книги «Парамахамса Йогананда» пришло ясное понимание, что без духовного наставника я не сдвинусь с места в моих устремлениях к Богу. Но еще раньше, у Рерихов, узнала о том, что если готов ученик, готов ему и учитель. Наверное, я еще не была готова....

Меня звали в разные духовные общества, но, побывав в каком-то из них один раз, второй раз идти туда я уже не хотела.

И еще постоянно возвращалась к Библии. Она оставалась для меня самой близкой книгой. В ней было что-то, идущее в самое сердце. Простота, неторопливость, вместе с тайной, по-особенному, по-русски сказанной: «И чего ни попросим, получим от Него, потому что соблюдаем заповеди Его и делаем благоугодное пред Ним».

Иногда я видела цвета души человека. Душа — это внутренний мир, и иногда он мог быть более красивым, чем внешность. По цвету можно понять, чем человек живет и к чему стремится. Каким же прекрасным должно было быть то высочайшее пространство, где нет этих грубых тел, уродства и грязных цветов! То, где все соткано из любви и света, и у каждого цвета есть только его наивысшие оттенки. Так я себе представляла Абсолют. Он переполнен всем потенциальным космическим содержанием и бесконечно неисчерпаем в творческом отношении. Оттуда все исходит и туда же возвращается, в свое непроявленное состояние.

Но было непонятно, зачем стремиться туда, и какой смысл находиться там, если невозможно будет проявиться. И как же тогда библейское: «Человек создан по образу и подобию Божию», «Что вверху, то и внизу»? И почему Блаватская, начиная описывать материальное творение, говорит о дыхании Отца-Матери? Но, тем не менее, все это о Боге, и все учения в сути своей похожи. Идти нужно только к Нему, а там что-то прояснится. Всему свое время.