Как я любил тебя - [26]

— Держи его, Офице. Сейчас я ему покажу, как подглядывать, как на людей бросаться.

Офице Пал срывает с Веве шляпу, комкает ее и затыкает Кривому рот. Он садится на ноги Веве и крепко держит его за руки. Маргита опускается на траву рядом с Кривым Веве. Я холодею. Похолодев, я забываю об опасности, которая грозит и мне, и, испытывая свою судьбу, приближаюсь к ним.

— Будешь еще подглядывать? А подслушивать будешь, а? Будешь еще подслушивать, а?

— Не буду. Честное слово, не буду!

— За что ты меня ударил?

— Я убежать хотел. Если бы тебя по-хорошему попросить, все равно бы не отпустила.

— Почему ты хотел убежать? Говори, собака, почему ты убежать хотел?

— Боялся, что бить будете.

— Ага, на воре шапка горит!..

— Никакого вора не знаю…

— Будешь трепать по селу о том, что видал и что слыхал?

— Нет, нет! Ничего я не видал, ничего не слыхал, ничего не скажу.

— Клянись, шелудивая собака. Клянись!

— Клянусь.

Все трое молчат. А кобылки неистовствуют. Цикады вовсю играют на своих старых скрипках. Луна, чтобы не обронить дурного слова, закусила губу. Акации покачиваются. Вновь падают листья. Девушка упорно добивается от Кривого Веве:

— Говори, паршивец, чего вы делали ночью в поле?

Тяжелый Офице Пал совсем раздавил Кривого Веве, и тот, едва дыша, отвечает:

— Мы с Дарие ходили по полю… Хотели… Хотели волков увидать…

— Волков? Теперь-то, осенью? Волки возле самого села? Врун! Значит, волков вы хотели увидать?

— Волков. Конечно, волков…

— Хорошо! Покажу я тебе волков. Ты узнаешь, какие они, волки. С волками хотели повстречаться — на волков и напали!

Она берет Кривого за плечи и приподнимает от земли. Нащупывает его затылок и, словно настоящая волчица, вонзает в него зубы.

Кривой Веве пытается вырваться и издает слабый писклявый стон. Офице Пал тут же затыкает ему рот шляпой. Я в ужасе от того, что происходит на моих глазах. Девушка кусает Веве в затылок. Она отстраняется от него, словно хотела с ним только поиграть, и опять наклоняется, чтобы впиться в затылок. Искусав Кривому весь затылок, она наклоняется к нему и начинает кусать в шею, то под одним ухом, то под другим. Между укусами она приговаривает:

— Волков они хотели повстречать! На волков и нарвались. Расскажи дома и матери, и отцу — и Папелке, и Пэскуцу, — как вам захотелось волков повидать. Расскажи им, как волчица тебе шею покусала… Я тебе покажу, как подглядывать! Я тебя, Кривой, научу уму-разуму…

Сначала я испугался, что они убьют Веве. Когда понял, что глотку ему перегрызать не собираются, страх мой прошел, но не совсем. Я сообразил, что настало время спасать Веве от волчицы, которая с помощью Офице Пала терзает его. Поэтому я бросаюсь бежать к селу, крича изо всех сил:

— Караул! Веве убивают… На помощь! Убивают Веве!

Не успел я прокричать это, как со стороны железной дороги появился и побежал ко мне какой-то человек с дубинкой в руке. Загородив мне дорогу, он спрашивает:

— Что случилось, Дарие? Чего ты несешься как угорелый? Чего бежишь, чего кричишь?

— Нене!.. Нене Пичике… Офице Пал с выселков и Маргита убивают Кривого Веве…

— Где?

— Вон там! На горке. В траве.

— Давай со мной, Дарие! Беги за мной!

— Нене Пичике, их ведь двое там!

— Ничего, Дарие. Моей дубинки на двоих хватит. Хорошо, что я рядом оказался и услышал тебя.

Я бегу со всех ног. Следом за мной с дубинкой в руке поспешает и нене Пичике.

— С чего бы это? Что им надо от парнишки? За что его убивают?

Увидев нас, услышав голос Пичике и поняв, кто он такой, девушка отпускает Кривого Веве, вскакивает и бросается бежать через поле к станции. Офице Пал тоже встает, поворачивается к нам лицом и ухмыляется. При желтоватом лунном свете в его руке поблескивает нож. Кривой Веве лежит, распростершись, на траве и стонет:

— Волчица искусала… Горло мне порвала… Съела меня волчица…

Мерцают звезды. Луна кривится и хватается руками за голову. Мне бы нужно броситься к Кривому Веве, помочь ему подняться, замотать чем-нибудь шею, если она в крови. Но я остерегаюсь. И не без оснований. Офице Пал стоит совсем рядом с Веве. А ведь это я кричал, это я привел сюда нене Пичике. Я уже давно знаю, что сыночек вдовы Пал с выселков не постесняется пырнуть ножом человека. При ссорах, да еще в темноте, многих ему доводилось пощекотать ножом. Подойди я к Кривому Веве, Офице только руку протянет — и я готов. А поскольку нене Пичике стоит подняв дубинку, готовый обрушить ее на голову Офице Пала или размахивать перед собой, я держусь подальше, в сторонке.

— Тебе чего, Пичике?

— Мне? Ничего.

— А если ничего, зачем явился?

— А ты зачем напал на Веве? Что тебе парнишка сделал?

— Не твое дело, караульщик. Иди отсюда.

— Как не мое дело? Почему это я должен идти?

— Мы тебе платим, чтобы ты поле охранял, а не за то, чтобы в наши дела вмешивался.

Нене Пичике уже много лет нанимается в сторожа. Платят ему крестьяне, имеющие на поле свои наделы. За эту плату Пичике следит, чтобы парни, гоняющие лошадей в ночное, не потравили ни пшеничные поля, ни бескрайние заросли кукурузы. Кто попадется — того он тащит в примарию, где взимают штраф, а иногда заставляют терять время и на суде. Но если кто-нибудь, желая поиздеваться над его обязанностями и над его бедностью, назовет его караульщиком, Пичике немедленно вспыхивает как огонь. Вспыхивает он и сейчас.