Как выжить в современной тюрьме - [33]

— А можно, как-нибудь того… Ну, чтоб поменьше дали?

— Можно, — сказал «бывалый». Он всяких повидал на своем веку, оттого и слыл бывалым. — Рассказывай, че и как.

Гагауз кивнул и с охотой рассказал, как было дело. Их было трое, все приезжие. Каким-то образом один из них получал информацию о наличии у «клиента» большой суммы при себе, затем клиента выслеживали и грабили, обычно на улице. В тот раз сначала все шло хорошо, а затем, как часто бывает, их технология дала сбой. В общем, деньги и сумку они отобрали, но тут откуда-то появились мусора. Как водится — все в разные стороны, гагауз с сумкой в одну, те двое с деньгами в другую. Бежит он по городу, пыхтит, надеется скрыться, а все кругом напоминает слова известной песни: «Небоскребы, небоскребы, а я маленький такой…» Дальнейшее выглядело, как в плохой комедии: беглец принимает решение скрыться в доме, сумку, заметим себе, не выпускает из рук, нож, при помощи которого совершили ограбление, не выбрасывает, из всех домов выбирает многоэтажный, одноподъездный. Он ныряет в него, вызывает лифт, садится, жмет кнопку, едет и… застревает.

— А с ножом что? — спросил «бывалый». — Выкинуть догадался?

— Да. — с готовностью ответил малый.

— Куда?

— Так я его в сумку «терпилы» на самое дно положил.

— А с сумкой что?

— Так меня с нею и взяли.

«Бывалый» помолчал, подумал и развернул перед гагаузом двенадцать возможных линий поведения. Так как взяли его одного, подельники оказались пошустрее и сумели скрыться с деньгами, то подтвердить или опровергнуть его показания будет некому, а значит, можно выдвигать любую версию происходящего — от «несознанки» до полного раскаяния в содеянном. Всего образовалось двенадцать вариантов, в которых фигурировали: трудное детство, больная мама, пьяница отец, шантаж со стороны незнакомых лиц, возврат долга и тому подобное.

— Понял? — спросил «бывалый» в конце разговора.

— Понял, — отвечал гагауз и на радостях предложил «чифирнуть».

Через некоторое время камеру расселили, и они оказались в разных помещениях, но связь не теряли. Однажды «бывалому» сообщили, что гагауза увезли на суд.

— Как дела? — поинтересовался «бывалый» после приезда с суда. — Как успехи?

Гагауз неопределенно промолчал, а его соседи по камере сообщили, что судья удалил парня с судебного разбирательства.

— Что такого надо было совершить, чтобы тебя удалили с твоего же судебного заседания? — недоумевал «бывалый». — Так не бывает. Это как же надо задеть лично судью, чтобы такое произошло? Он его по матушке послал, что ли. или из клетки член показал?

Через пару дней ситуация прояснилась. Вооружившись двенадцатью версиями происходящего, гагауз смело пошел на суд и на первом же заседании одним махом их все выложил судье. Судья, выслушав все версии, счел, что над ним просто издеваются, и обиделся. Как результат, дерзкого парнягу удалили из зала заседания. Все продумал «бывалый», но одного не учел, что к двенадцати версиям специально для гагауза требовалась тринадцатая: из всех вариантов необходимо было воспользоваться только одним-единственным. За свои действия гагауз схлопотал ровно двенадцать лет. А еще злые языки говорили, что у себя на родине в Молдавии местные про гагаузов рассказывают примерно такие же истории, как мы про чукчей.

МОРДВИН

В пересыльной тюрьме скучно, все ждут этапа. Характерная для камер следственного изолятора жизнь приглушена. Зачем суетиться, если не сегодня завтра тебя отправят к месту отбывания наказания. Люди уже не люди, а зэки, избирательные права отобраны, сроки выданы, все рассортированы по режимам будущего содержания, каждый уже имеет опыт тюремной жизни. Основные темы разговора — куда отправят отбывать свой срок. Этапы идут каждую неделю. Куда именно они идут, информация, конечно, есть, но она не точна и противоречива. Телефона в камере нет. Так сложилось исторически: слева от камеры коридор с большим окном, справа «козлодерка». «Дорогу», конечно, наладить можно, но для этого нужен канат длиной в 60 метров — 30 туда. 30 обратно. Но это не главное, беда в том, что, исходя из специфики месторасположения камеры, с одной стороны «дорога» идет мимо не закрытого решетками окна коридора, справа мимо такого же окна служебной комнаты тюремщиков. И в том и в другом случае протяни руку и без труда бери с «дороги» все, что по ней идет, а заодно мгновенно можно обрезать ее ножиком, чтобы гадкие зэки не расслаблялись.

На пересылку мордвин попал, как и все, после получения приговора. Был он опаслив и насторожен, однако быстро освоился. Атмосфера расслабляющая, еда приличная. Так как делать в камере решительно нечего, он втянулся в разговоры.

— Срок большой наболтали? — как-то между делом спросил его молодой парень, получивший срок за мелкое мошенничество, называемый всеми Крымский.

— Три года, — подумав, сообщил мордвин.

— А за что, если не секрет? — Крымский отличался легкостью характера и склонностью к юмору.

— За холодильник. — подумав некоторое время, ответил мордвин. С его слов выходило, что как-то, прогуливаясь по Москве, на балконе второго этажа многоэтажного дома он обнаружил открытую дверь. Недолго думая, мордвин влез в квартиру и, побродив по ней, решил забрать с собой холодильник. Взяли его в тот момент, когда холодильник уже коснулся земли. На вопрос сокамерников, были ли в холодильнике продукты, мордвин молчал, как партизан на допросе.