Как стать искусствоведом - [24]
Желание популяризировать искусство в обществе
– Все слова утверждения в целом и каждое в отдельности вызывают у меня сомнение.
Не можете придумать тему для выставки? Встаньте в «планку» и продолжайте думать, сохраняя положение тела столько, сколько сможете.
Необходимо сформулировать тему выступления на конференции? Встаньте в «планку» и продолжайте формулировать, сохраняя положение тела столько, сколько сможете.
Пора сдавать статью, а концовка не идет? Встаньте в «планку» и ищите слова и определения, сохраняя положение тела столько, сколько сможете.
Польза упражнения заключается в том, что «планка» – отличное универсальное упражнение для всех категорий искусствоведов. Гарантирует быстрый результат!
«Листайте книжки и смотрите репродукции. Смотрите, смотрите везде. Неважно – хорошее, плохое. Развивайте зрительный аппарат. Большинство же не умеет долго смотреть».
8. Коллеги
Коллеги – очень важная тема.
Это не только ваша среда, но и вообще любой ваш день недели. Они как соседи по палате с диагнозом, близким вашему: их необходимо выслушивать, тогда они и дадут вам высказаться.
На них не следует обижаться за невнимательность, лучше благодарите их за отсутствие агрессии. Вы написали толстенную монографию, принесли коллегам, и что же? Кто-то произнес в ответ пару вялых фраз, а большинство даже не удосужились раскрыть ваш фолиант? Не надо затаивать обиду: зато никто из них не использовал вашу книженцию как подставку под горячее.
Искусствоведение – синоним скуки, занудства и преснятины. Увы, так повелось издревле, так прописано в скрижалях неглубокой истории нашей профессии, таков наш эмоциональный стереотип. Что делать? Если хотите запомниться – ломайте этот стереотип. Внедряйте в свой поведенческий рисунок все то, что в дефиците: доминирование, сексизм, шовинизм. Относитесь к искусствоведу по гендерному признаку в зависимости от своей гендерной принадлежности! Смело? Да, и совершенно небанально. Такого искусствоведа не забудут.
Один мой знакомый коллекционер нетрадиционной ориентации заказал мне как-то большую статью про традиционно сориентированного художника. Статья моя ему чрезвычайно понравилась, так, что он даже пригласил меня отметить это событие в ресторане. Расслабившись за столом, он выдал мне наболевшее: «Как ты… вот такой – как ты… Как ты мог так тонко про него написать?»
Специалисты
Заехал к нам в отдел Марат Гельман с камарильей. Сидим, внимаем. Гельман рассказывает:
– Идея моей выставки такая: образ Петербурга все время меняется. Раньше мы приезжали в Питер и нас водил везде Тимур Новиков. Теперь наступили посттимуровские времена. И мы хотим показать неизвестных Москве питерских художников. В этом новизна и идея выставки.
Все наши оживились. Особенно О. В., которая говорит:
– Это гениально. Супер. Надо вам показать неизвестных в Москве питерцев. Например, Олег Котельников. Или Юфит. Это ведь последние из оставшихся в живых некрореалистов. Вам надо показывать не только их фильмы и работы, но и их библиотеку, обстановку. Пусть стихи почитают обязательно. Это гениальные стихи.
Москвичи с тоской:
– Матерные стихи-то? Ведь это 80-е годы, а мы хотим показать современность.
О. В. не тормозит:
– Есть такой Костя Монамурский. Это супер. Он, конечно, шизофреник. На Пряжке лежит регулярно, раза два-три в год. Но ведь когда-то он обогнал свое время. Ему еще в 70-е годы был поставлен диагноз «коммерческий психоз», он пытался всё продавать и покупать. То есть занимался тем, чем мы все сейчас занимаемся. Его лечили от этого. Подавляющими средствами. Сейчас его интересует совсем другое искусство. Но тоже совершенно гениальное.
Голос Москвы:
– Может, все-таки к врачу?
Истории про коллег
О. В. приехала с Венецианского биеннале – 2005. Рассказала подробно обо всем, что увидела. Напоследок подытоживает: «Вот, друзья, теперь самые модные тенденции – неструганые доски, ветер и положение лежа». По моим личным соображениям, именно так описывают недорогие похороны.
В. Г. приобрел сборник Псоя Короленко. Читал-читал, не выдержал – позвонил М. Ю. Цитирует ему по телефону: «С каждым днем ваш тонус ниже, с каждым днем ваш стул все жиже, с каждым днем все ближе, ближе – им-потен-ци-я!» М. Ю. помолчал изрядно и говорит: «Но ведь у некоторых стула вообще нет».
Вышел я, на ночь глядя, прогулять свою головную боль. Глядел на ночь, а увидел двух знакомых критиков. Половину улицы в этом городе не пройти, чтобы не наткнуться на людей искусства. Умные, молодые, лысые, разговорчивые. Подумал: надо хотя бы физическое здоровье сохранять, раз оказался в этом промысле, какие-то внешние признаки. А с психикой – уже как повезет.
В отдел около года приходили странные письма. В технике коллажа, с довольно объемными текстами-угрозами. Ясно только, что автор женского пола. Прочитывалось очевидно нездоровое состояние корреспондента. Иногда грубости: «поставлю раком», иногда непонятности, ссылки на безвестных личностей. Адресат указывался так: «специалисту Боровскому». Один раз было такое определение: «Боровский – вы гомосексуалист (мужчина)!» Шеф недоумевал: что она имеет в виду?
