Как стать искусствоведом - [18]

Упражнение

Попробуйте плясать от банальностей как от печки.

Не смогли избежать в своем тексте пресной фразы «Художник N входит в юго-западную школу пейзажистов»? Ничего страшного: нагрузите фразу метафорическим багажом – «Художник N вошел в тихую гавань юго-западной школы пейзажистов как усталый большегруз в принявший его порт».

Вы пишете очевидное: «Краски на картине яркие и сочные»? Не останавливайтесь, продвиньтесь дальше: «Краски на картине яркие и сочные, как спелые фрукты после летней грозы».

Или не сформулировали ничего, кроме: «Этот живописец близок импрессионизму»? Будьте смелее: «Живописец, близкий импрессионизму настолько, словно жил с Клодом Моне в одной мастерской».

В общем, делайте инъекции метафорических витаминов анемичным фразам!

Как попасть в статью с тегами #putin, #trump и #art

Галерист Серж Сорокко, который привез к нам выставку Ханта Слонема, уехал из России очень давно, собственно, он уезжал еще из СССР. Его русский язык обогатился за это время изящными, почти незаметными ошибками. При первой нашей встрече он хвалил мою статью о художнике, сказав дословно следующее: «Антон! Все, кто читал Ваше эссе, – умирают!» Я уточнил: «То есть моя статья имеет поражающее воздействие?» Серж горячо подтвердил.

Неожиданностью этой выставки стало то, что меня впервые упомянули в одной статье с Путиным и Трампом. Началось с того, что из 53 присланных работ Слонема в экспозицию я включил 52, чем был очень доволен (обычно отсеивается больше одной). Не вошел портрет Авраама Линкольна, это был большой, монохромный, не слишком удачно написанный холст. Я с облегчением отправил его в отсев, оставив почти идеальный ансамбль из кроликов, попугаев и цветов. На многолюдном открытии никто ничего не заметил и меня ни о чем не спросил. Однако через несколько дней после открытия выставки пресс-служба прислала мне ссылку на сетевое издание, как-то связанное с газетой «Нью-Йорк пост». С настоятельной просьбой срочно отреагировать на содержание материала о нашей выставке. Заметка была украшена нехитрым монтажом – портрет довольного президента России рядом с портретом Линкольна с черной лентой «cenzored» на глазах. Пафос статейки был разоблачающим: в то время как в Петербурге открылся международный экономический форум, где укрепляются связи Америки и России, политическая цензура сняла с выставки портрет американского президента. Мне пришлось писать разъяснительную записку и подробно растолковывать, что музейная экспозиция, даже и временная, составляется без вмешательства внешних лиц, по принципу сочетания живописных и пластических качеств произведений, а не только в зависимости от их содержания и названия. Устав от долгих и занудных объяснений, я завершил письмо пассажем: «Это либо желание сделать сенсацию на пустом месте, либо паранойя». Перед постановкой этого диагноза я специально позвонил знакомой – психиатру И. В. Ивановой, чтобы не ошибиться. Через день то же сетевое издание с энтузиазмом пересказало мое письмо, процитировав диагностическое заключение: «Куратор выставки считает, что наши выводы – паранойя». Видимо, им была безразлична суть оценочного суждения, лишь оно было броским. Так мое имя попало в статью с тегами «putin», «trump» и «art» второй раз. Полагаю, что и последний – теория вероятностей такого не допускает.

На открытие выставки Ханта Слонема пришла, среди прочих, питерская скульптор В. Она жаждала познакомиться с американским галеристом. Вероятно, рассчитывала на перспективу продажи своих работ, выставки и прочее. Была, что называется, полна надежд и торопилась. Поэтому она нетвердо знала имя художника и при входе в Мраморный дворец громко спрашивала у всех: «Где здесь выставка Хама Слоникова?»

Дорогая редакция

Вот уж, казалось бы, давно пишу, ко всему привык. Больше двух сотен статей опубликовал, пару книг, доклады-рецензии. Всякое бывало с моими редакторами: и восклицательный знак меняли в кульминационной фразе на вопросительный, и вместо «органичный» ставили «ограниченный», и финальный абзац на полуслове версткой рвали… Пора бы намозолить уже себе амбициозные авторские места. А вот – нет, опять меня тщательно искалечили под видом комплексной редакторской терапии, и я – что удивительно – недоволен! Только моя подпись оставлена без изменений. Не выдержал я, написал ответ. Делюсь им:

Добрый вечер, дорогая редакция.

Я посмотрел. Я увидел, что редактор поработал. Если опубликуете этот «выправленный» вариант – снимайте мое авторство. Но тогда вам придется доказывать чье-либо иное авторство на эту статью.

Я не для того пишу свои тексты, чтобы служить учебным образцом для редакторских упражнений по инверсии, смысловым ударениям, возможностям синтаксиса, лексическим ресурсам и т. д. Это не мой слог и стиль и мне все эти обороты и тропы, заботливо имплантированные в мой текст, чужды и непонятны, а зачастую подменяют один смысл на другой. За стройность или хромоту моей мысли я отвечу сам, не нуждаясь в заботливых редакторских костылях. Я не идеал изящной словесности, но мой текст безусловен в одном – он авторский.

То, что у вас получилось – породистая собака, после обработки амбициозным и старательным ветеринаром, подправившим по собственному вкусу ее уши и хвост и постригшим ее шерсть под свой выдуманный идеал – изначальная порода угадывается, но на животинку стыдно глядеть – она нелепа и бессмысленна, и сама от стыда глаза прячет.