Как смотреть и понимать произведения искусств - [10]
Замечательными мастерами пейзажа, написанного непосредственно на плейере, были французские художники-импрессионисты (от французского слова impression — впечатление). Раскрыв секрет особого зрительного эффекта, который получается при наложении рядом друг с другом мазков чистого, несмешанного цвета[5], импрессионисты добились в своих пейзжах редкой солнечности, яркости, свежести.
Возьмем к примеру, пейзаж последователя импрессионистов Альбера Марке «Порт Гонфлер»*. Марке был великолепным маринистом — художником, любившим, и умевшим писать море, — его пейзаж полон жизни. В нем ощущение влажного морского воздуха, чистоты, как бы «умытого» неба, свежесть красок. Марке удалось в самой композиции этого небольшого полотна, в расположении бегущих парусников передать ту извечность движения, которая связывается в нашем представлении с морем. И плывущие по небу облака и трепещущие на канатах пестрые флажки передают безмятежное легкое движение. Сама поверхность воды, гладкая как стекло, отражающая лучи утреннего солнца, превращается в узор серовато-голубых, белых и желтых пятен, точно передающих цвет моря на рассвете. Пейзаж Марке не претендует на философские обобщения, но в нем есть обаяние самой жизни. Зритель перед картинами Марке чувствует себя как перед широко распахнутым окном. Пейзажисты, работающие у себя в мастерской по натурным, эскизам и по воспоминаниям о природе, передают нам свои представления о ней. У них меньше возможностей непосредственного, лирического контакта с природой (а через нее и со зрителем!), но они обладают преимуществом глубокого, философского ее осмысления.
Художникам более ранних периодов развития искусства была чужда точность в передаче натуры; их интересовала не верность изображения местности, явления природы или ее состояния. Пафос их изучения природы (а они тоже изучали, более того — анализировали ее) заключался в другом.
В большой картине великого французского художника XVII века Никола Пуссена, так называемом «Пейзаже с Полифемом», изображена природа «вообще», причем не какой-то определенный мотив, скажем, горы, море, лес или поля, — он изображает все! Свои представления о мире, о богатстве и разнообразии природы, об единстве всех ее элементов художник выразил в одном пейзаже. Перелески, холмы, мощные скалы и вековые деревья, родники, у которого>{3} стоят нимфы, и море вдали — в пейзаж Пуссена включено множество явлений. Все в нем чередуется, все логично сменяет друг друга и складывается воедино. Не случайно Пуссен населил свой пейзаж мифологическими существами — фавнами, нимфами.
Эти существа, олицетворяющие, по греческой мифологии, силы природы, все эти холмы, леса и горы как бы еще раз, в образной форме, подчеркивали единство и многообразие мира. В центре картины, на далекой скале сидит Полифем, именем которого назван пейзаж. Одноглазый мифологический гигинт-циклоп, как бы сросшийся со скалой, играет на флейте, призывая, согласно мифу, свою скрывшуюся возлюбленную. Гигант почти слит со скалой, его не сразу видишь, и все же именно в нем соединяются и внешнекомпозиционные и гораздо более глубокие элементы содержания этого пейзажа. Своей игрой циклоп как будто вызывает к жизни все силы природы. Содержание пуссеновского пейзажа, его философский смысл исключали изображение конкретной местности.
Пейзажная живопись знает особый вид — городской пейзаж. Начиная с архитектурно-панорамных изображений в прошлом, этот жанр ведет к показу современного города. Художники раскрывают поэтичность города, его людных больших магистралей, красоту городских строений — соборов, мостов, железнодорожных вокзалов. Движение людей, машин вплетается в изображение городского пейзажа как его органическая часть.
Городской пейзаж нашел интересную интерпретацию в советской живописи. Один из примеров такого рода — картина Юрия Пименова «Новая Москва». Он изобразил блестяющую после дождя широкую улицу, на первом плане легковой автомобиль вылетающий на ее простор. Пименов сразу включил нас в действие, понес по этим праздничным улицам, передал нам их вольное дыхание. Город предстал в этом пейзаже не как людное и шумное место человеческого одиночества, как это нередко бывало у импрессионистов, но как живой, бьющийся организм, средоточие той новой жизни, которую строит наш народ.
Одно из разветвлений пейзажной картины — индустриальный пейзаж — получил распространение в искусстве XX века особенно в советской живописи. Наши художники видят родную землю, преображаемую трудом народа, раскрывают в этих пейзажах большие темы современности. В пейзажах советских художников, посвященных индустриальной теме, чувствуется дыхание современности, черты того нового мировосприятия, которое типично для людей страны социализма.
Характерен в этом смысле пейзаж «Перед Москвой»* Автор его художник Г. Г. Нисский необычайно свободно располагает на полотне заснеженную низину с лыжниками, дамбу с несущимся поездом, густой бор вдали. Все в картине живет торжественной жизнью, природа запечатлена художником в праздничном спокойствии яркого зимнего дня. Это торжество и спокойствие подчеркиваются прекрасно написанными облаками. Столбы высоковольтных линий передач прихотливо и тонко вычерчиваются на фоне снега, на первом плане спокойно стоит лыжница, по широкой дуге насыпи мчится поезд. И в этом несущемся поезде, пожалуй, находит воплощение чувство торжества, бодрости, которые навевает этот пейзаж в целом. Поезд мчится в Москву. Через несколько минут он минует последние холмы и перелески пригорода и войдет в гудящее кольцо столицы. Он мчится сквозь мерность необозримых пространств, мимо дач и лыжников, мимо парусников-облаков. Туда, к Москве, он везет груз. И неодушевленная машина в картине Нисского приобретает одухотворенность: она торопится, машина тоже выполняет свое задание, как и человек, который ее ведет.
