Как разбудить в себе Шекспира - [38]
– Чудный день.
– Кто на «г», выйти.
– Давайте!
– Жри, жри…
– Отдайте ему свой ремень. Я брючный имею в виду… Уйдите за машину, оправьтесь и вытритесь там… Не надо, так не надо. Наденьте ему калошу.
– Как сказано, так сделано, как сказано, так и сделано…
Сочетание немыслимого и обыденного в сценарии Германа-Кармалиты существует даже в рамках одной фразы, как, например, в описании начала побега Глинского: «Вот женщина вышла из парадного и выбросила в снег кошку, пивной ларек был открыт». Или в виде простой болтовни с подругой, когда Глинский просит Шишмареву вспомнить, как называлась детская сказка, в которой человеку оживили его тень. Или в том, как на фоне едва не свершившегося убийства Глинский в поезде показывает фокус, а на небе зажигается огромная синяя звезда, больше похожая на лампочку.
Рябь на воде
Для того чтобы настроить себя на дионисийский лад, попробуйте поменять оптику: в морском пейзаже, в изображении корабля в море вы должны сначала увидеть рябь на воде.
Давайте вместе с Бодлером посмотрим на полотно Жака Луи Давида «На смерть Марата». Мы видим только что заколотого ножом убийцы журналиста, ученого и врача Жана-Поля Марата, который лежит в ванной с запиской и пером в руках. Над фигурой Марата – огромное полотно картины, не заполненное ничем – это фон, написанный живыми крупными мазками. «В картине есть что-то нежное и одновременно щемящее; в холодном пространстве этой комнаты, меж этих холодных стен, над холодной зловещей ванной парит душа», – заметил Бодлер. Настроим зрение так, чтобы увидеть эту парящую душу, художник оставил для нее половину холста. Переход реального в нереальное, потустороннее – вот настоящее содержание картины Давида. Растворение Марата в пространстве происходит прямо на наших глазах, и мы можем уловить вибрации.
Видеть невидимое – этому учили и писатели, лучшие из них. Набоков заметил: «Искусство Гоголя, открывшееся нам в “Шинели”, показывает, что параллельные линии могут не только встретиться, но могут извиваться и перепутываться самым причудливым образом, как колеблются, изгибаясь при малейшей ряби, две колонны, отраженные в воде. Гений Гоголя – это и есть та самая рябь на воде, дважды два будет пять, если не квадратный корень из пяти, и в мире Гоголя все это происходит естественно».
Давайте подумаем, какую рябь на воде имел в виду Набоков, говоря о текстах Гоголя. Как влияют на сюжет все эти «блистательные сочетания маловыразительных частностей» – описания завтраков и обедов, интерьеров трактиров и гостиных? Зачем нам знать подробное устройство шкатулки Чичикова, фамилии всех мелких помещиков уезда и происхождение шерстяной, радужных цветов, косынки? «…сестра Анна Кирилловна приехала к нам со своим мужем; Иван Кириллович очень потолстел и все играет на скрыпке…» – известные всем строчки из «Ревизора». Что это за люди? Они упомянуты, чтобы в свое время повернуть сюжет? Они появятся вскоре? Нет, они никогда не появятся и ни на что не повлияют, как и многие другие: молодой человек в белых канифасовых панталонах, наряд которого описан вплоть до булавки, штабс-ротмистр Поцелуев, поручик Кувшинников. Чехов заявил, что если в первом действии на стене висит охотничье ружье, то в последнем оно выстрелит, но, как заметил Набоков, «ружья Гоголя висят в воздухе и не стреляют».
И опять мы говорим о ее величестве детали, о которой уже говорили выше. Да, это опять она, и здесь, когда мы тренируемся слышать хор и видеть карнавал, она снова является тем самым ориентиром, который приближает нас к хорошему тексту, который мы так стремимся написать.
Рябь на воде – это как будто ничего не значащие диалоги, с их повторами, невозможностью выйти из одиночества, с отчаянием, которое не высказано, а застряло в горле, и нет надежды на спасение. В пьесе Василия Сигарева «Пластилин» у Максима умирает единственный близкий человек – его бабушка, и помощи попросить не у кого.
«Максим выходит из квартиры. Тихонько прикрывает дверь. Запирает ее на ключ. Затем снова отпирает. Оставляет ключ в замке. Подходит к соседней квартире. Звонит. Ждет. Никто не открывает. Максим звонит в другую квартиру. Пауза.
ДЕТСКИЙ ГОЛОС ИЗ-ЗА ДВЕРИ. Кто там?
МАКСИМ. …Сосед.
ГОЛОС. А взрослых нету.
МАКСИМ. Там это…бабушка у меня… Скажешь, ладно?
ГОЛОС. А взрослых нету.
МАКСИМ. Бабушка у меня там… Скажешь, ладно?
ГОЛОС. А взрослых нету.
МАКСИМ. Скажешь, ладно?
Бежит вниз.
ГОЛОС. Мне нельзя открывать, сказали…»
Борьба с логизмом
Дионисийские тексты часто огибают общепринятую логику – они алогичны. На обороте своего холста «Корова и скрипка» Казимир Малевич написал: «Алогическое сопоставление двух форм – “скрипка и корова” – как момент борьбы с логизмом, естественностью, мещанским смыслом и предрассудком». Почему Малевич монтирует корову и скрипку? Почему так много тех же коров и скрипок, да еще и самых разноцветных, на картинах Марка Шагала? Почему Шагал соединяет летящих по небу влюбленных и нудный забор, возле которого кто-то справляет нужду на корточках? Почему лошади Петрова-Водкина такого огненного цвета, а перспектива нереальна? Ассоциации – вот ответ. Ассоциативный монтаж – основа художественного мышления, и художники русского авангарда смело позволили себе довериться своим собственным нейромостикам. Кратковременная нервная связь стала ориентиром.
Проза И. А. Бунина представлена в монографии как художественно-философское единство. Исследуются онтология и аксиология бунинского мира. Произведения художника рассматриваются в диалогах с русской классикой, в многообразии жанровых и повествовательных стратегий. Книга предназначена для научного гуманитарного сообщества и для всех, интересующихся творчеством И. А. Бунина и русской литературой.
В 1831 году состоялась первая публикация статьи Н. В. Гоголя «Несколько мыслей о преподавании детям географии». Поднятая в ней тема много значила для автора «Мертвых душ» – известно, что он задумывал написать целую книгу о географии России. Подробные географические описания, выдержанные в духе научных трудов первой половины XIX века, встречаются и в художественных произведениях Гоголя. Именно на годы жизни писателя пришлось зарождение географии как науки, причем она подпитывалась идеями немецкого романтизма, а ее методология строилась по образцам художественного пейзажа.
Как наследие русского символизма отразилось в поэтике Мандельштама? Как он сам прописывал и переписывал свои отношения с ним? Как эволюционировало отношение Мандельштама к Александру Блоку? Американский славист Стюарт Голдберг анализирует стихи Мандельштама, их интонацию и прагматику, контексты и интертексты, а также, отталкиваясь от знаменитой концепции Гарольда Блума о страхе влияния, исследует напряженные отношения поэта с символизмом и одним из его мощнейших поэтических голосов — Александром Блоком. Автор уделяет особое внимание процессу преодоления Мандельштамом символистской поэтики, нашедшему выражение в своеобразной игре с амбивалентной иронией.
Диссертация американского слависта о комическом в дилогии про НИИЧАВО. Перевод с московского издания 1994 г.
«Лишний человек», «луч света в темном царстве», «среда заела», «декабристы разбудили Герцена»… Унылые литературные штампы. Многие из нас оставили знакомство с русской классикой в школьных годах – натянутое, неприятное и прохладное знакомство. Взрослые возвращаются к произведениям школьной программы лишь через много лет. И удивляются, и радуются, и влюбляются в то, что когда-то казалось невыносимой, неимоверной ерундой.Перед вами – история человека, который намного счастливее нас. Американка Элиф Батуман не ходила в русскую школу – она сама взялась за нашу классику и постепенно поняла, что обрела смысл жизни.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Юмор можно препарировать, как лягушку, но она умирает в процессе (…) В юморе не получится долго ковыряться. Он с легкостью ускользает от вас». Элвин Брукс Уайт Автор этой книги Майк Сакс не пытается «разделать» комедию «до смерти», словно несчастную лягушку. Нет, он лишь осторожно проходится по всем ее составляющим, уважая это хрупкое искусство. Здесь вы найдете 15 эксклюзивных интервью с лучшими представителями индустрии. Свои истории и секреты раскрывают создатели проектов «Офис», «Парки и зоны отдыха», «Монти Пайтон», «Субботним вечером в прямом эфире», «Новенькая», «Нью-Йоркер» и т.д.
Студия Pixar известна на весь мир своим умением рассказывать истории. Каждый из нас переживал за маленькую девочку, попавшую в настоящую Корпорацию монстров; за юного Молнию Маккуина, мечтающего стать легендой гоночного спорта; за робота ВАЛЛ-И, готового пожертвовать собой ради спасения любимой; и, конечно, за шерифа Вуди и Базза Лайтера, которые уже много лет учат детей умению дружить. Эта книга – сборник секретов повествования работников студии, основанных на вышеупомянутых мультфильмах. Каждая глава раскрывает один из аспектов сторителлинга, которые будут полезны всем, кто хочет рассказывать свои истории.
Каждый человек – как книга, каждый человек – целая история. Наши воспоминания, наши страхи и эмоции – все это может послужить хорошим сюжетом для произведения, способного изменить нас самих. Социолог, педагог и беллетрист Джессика Лоури расскажет, как принять свой негативный и позитивный опыт, создать свою актуальную и цепляющую книгу и изменить жизнь к лучшему.В формате a4.pdf сохранен издательский макет.
«Уолтер – первооткрыватель, каким я хотел бы стать, и человек, к которому нужно внимательно прислушиваться и которым нужно наслаждаться». Фрэнсис Форд Коппола, режиссер Впервые на русском языке! У вас в руках книга-легенда, входящая в золотой фонд литературы о кинематографе. Ее автор Уолтер Мёрч – прославленный мэтр Голливуда, опытнейший режиссер монтажа и блестящий рассказчик. Он работал над такими культовыми фильмами, как «Крестный отец», «Апокалипсис сегодня», «Английский пациент», является обладателем «Золотой пальмовой ветви» на Каннском фестивале и трех «Оскаров». Эта книга – лучшее пособие по монтажу, которая будет интересна не только профессиональным читателям, но и всем, кто увлекается миром кино и хочет в нем разбираться: вас ждет немало открытий! Специально для этого издания Уолтер Мёрч обновил и дописал некоторые главы, а также составил предисловие для своих русских читателей.В формате PDF A4 сохранен издательский макет.