Как поджарить цыпочку - [33]

– Чего?

– Это я.

Ответа не последовало.

– Если надеешься ездить на моей машине, советую меня впустить.

Дверь открылась. Карим толкнула ее ногой, не вставая с кровати и чуть не потеряв один из наушников. Дэниел оглядел царивший в комнате хаос и примостился на краешке кровати. Карим смотрела на него, покачивая головой в такт металлическим звукам, которые неслись из наушников. Дэниел протянул руку и вытащил один у нее из уха.

– Ты не заметила в матери ничего странного?

Карим рассмеялась.

– Господи, папа! Вы столько лет женаты, а ты только сейчас обратил внимание?

Она снова плюхнулась на кровать. Дэниел протянул к ней руку. Она с досадой вырвала наушники из ушей и отдала ему.

– Вы поссорились?

– Я не знаю, – пожала она плечами.

– Просто она за тебя переживает. Дай ей передохнуть, ладно?

– Ладно, ладно.

– А почему такой тон?

– Да потому что… не знаю.

– Ну, говори, что случилось?

– Ни за что не буду такой, как она, когда доживу до ее лет.

– Да-да-да, мы все так говорим.

– Ни за что на свете.

Дэниел горестно улыбнулся. Он вспомнил, как шестнадцать лет назад, когда Карим выбралась из тела Джасмин, он чуть не упал в обморок. Кровь, рвота Джасмин, вопли. Как на войне. А кто победил? Карим, скользкая от крови и слизи, корчившаяся в свете лампы, была похожа на подземного грызуна, но никак не на человека. Акушерка вручила ему Карим, и он, держа ее на руках, натужно искал в себе проблеск родственных чувств. Положив Карим на грудь к Джасмин, он смотрел, как это существо вцепилось в ее сосок. Один глаз существа был плотно закрыт, а второй без всякого выражения уставился прямо на него. Любовь пробудилась в Дэниеле только на третий день. Это сосущее, вопящее, срыгивающее, пачкающее пеленки чудо было его кровинкой.

– Я тебя очень люблю, – говорил он, купая ее. – Надеюсь, и ты меня тоже.

Теперь, глядя в ясные глаза дочери, любуясь ее нежной кожей, ртом без единой морщинки и чистым лбом, Дэниел испытывал огромную любовь к жене. Грустно было осознавать, что в этой любви как-то внезапно потерялся физический аспект. Но чувство по-прежнему оставалось глубоким, неоспоримым, искренним и было сродни тому, которое он испытывал к своему старому псу Ральфу.

Он поднялся с кровати и погладил дочку по плечу.

– Будь с ней поласковей, – попросил он.

Внизу зазвонил телефон. Дэниел услышал, как Джасмин ответила.

– Да, он здесь. – Пауза. – А кто его спрашивает, простите? – Опять пауза. – Дэниел! Тебя!

– Я здесь подойду.

Он снял трубку телефона, стоявшего в ванной.

– Да?

– Твоя жена проверяет все твои звонки?

– Откуда у тебя мой номер?

– Из телефонной книги. А что? Предпочел бы скрываться?

– Нет.

– Тогда ладно. Привет. – Тина выжидала.

В голове у него зашумело.

– Тебе что-нибудь нужно? – наконец выдавил он.

– О да! – выдохнула она.

Дэниел напрягся, приготовился. Пригладил волосы. Выглянул в коридор проверить, не подслушивает ли Карим по другому аппарату. Потом сел на кровать и положил ногу на ногу. Расставил ноги.

– Я не понимаю…

Она засмеялась.

– Нет? Сказать по буквам?

Дэниел ухмыльнулся и, ощущая бегущую по спине струйку пота, подумал, как ему убедить Джасмин, что позвонили по ошибке, если та опять снимет трубку.

– Ну, раз ты готова, то и я готов, – пробормотал он и подскочил на кровати, потому что в этот момент в комнату вошла Джасмин, держа в руках стопку выстиранного белья. Запинаясь, он заговорил в трубку: – Ну да, так что, я думаю, вам нужно прочитать книгу Мейснера, она как раз о том, как делать выбор. Копию для вас мы найдем, договорились?

Тина хихикнула.

– Она рядом, да?

– Да-а, так что продолжайте работать. Завтра увидимся.

– А-а-а…

– Хорошо? Мне надо идти. Спокойной ночи.

Он швырнул телефонную трубку. Джасмин подскочила на месте.

– Кто это был?

– Студентка. Психопатка. Я же им сказал, чтобы домой не звонили.

Джасмин, складывая трусы Дэниела, краем глаза наблюдала за ним.

– Тина. Новенькая?

– Да. Нет. Не знаю.

– Не знаешь?

– Ну, пожалуй, да. Да.

– Годится?

Дэниел сглотнул.

– Годится для чего?

– В актрисы годится?

– Ох. Нет. Лучше бы и работала там, где работает.

Дэниел скрылся в ванной, чтобы перевести дух. Посмотрел в зеркало на свое лживое лицо. Облизнул пересохшие губы – тоже лживые. Покрутил головой из стороны в сторону, изучая лживый профиль, и улыбнулся. В конце концов, виноват не он, а демографическая ситуация. Женщин слишком много. А мужчин не хватает. Он всего лишь помогает. Сдерживает наводнение. Во Франции, где мужчины не страдают лицемерием, завести любовницу считается вполне нормальным, это как бы еще одна составляющая брака. Как второй дом или пожизненная страховка, если на них, конечно, хватает средств. Завести любовницу считается там вполне разумным и зрелым поступком. На самом деле Джасмин, может, и одобрила бы, если бы узнала. Она любит все французское. Даже, может, подумала бы, что это очень по-иностранному. Высококультурно. Очень с его стороны je ne sais qoui.[20] Дэниел достал из шкафчика с лекарствами свой любимый цитрусовый лосьон после бритья и обрызгал им щеки. Ах, Джасмин. Если бы она обо всем узнала, то зажарила бы его яйца в чесночном соусе и подала их на стол, например, с каким-нибудь приятным винцом. Медок очень бы подошел. Представив себе это изысканное блюдо, он с удовлетворением рассмеялся. Даже с некоторой гордостью. А потом вдруг осекся и прикрыл пах руками. Не дай бог, если она узнает…