Как партия народ танцевать учила, как балетмейстеры ей помогали, и что из этого вышло. Культурная история советской танцевальной самодеятельности - [33]
Пространное высказывание о развитии в последние десятилетия и об актуальном состоянии управления культурой в РСФСР принадлежит человеку, который знал, о чем говорил. В. Родионов, заместитель директора НИИ культуры Министерства культуры РСФСР, видел ситуацию изнутри и по долгу службы держал руку на пульсе больного. Или умирающего? Нет, столь пессимистичными его выводы в 1988 году, в разгар горбачевской перестройки, не были. Он был одним из многих, кто во времена больших надежд предлагал в корне перестроить среднее звено управления (самодеятельной) культурой на принципах рыночных отношений, инициативы снизу, пластичного учета местных условий и быстрого реагирования на их изменения, кооперативных принципов работы и отказа от директивного столичного управления унифицированным провинциальным культурным ландшафтом, оставив за министерствами функции стратегического планирования. «Время такое, — считал он, — время поиска и конструктивных инноваций»[130].
Однако сегодня, из удаленной перспективы, обогащенной знанием происшедшего позже, анализ управления любительским художественным творчеством в 1960 — 1980-е годы читается как смертный приговор. Система управления культурой, сформированная в годы сталинизма, к концу советского периода превратилась в замкнутую и не поддающуюся реформированию систему. Она стала самодостаточной настолько, что могла позволить себе игнорировать «стихийное производство культурных феноменов», среди которых В. Родионов упоминает субкультуры «неформалов» — поклонников творчества В. Высоцкого, футбольных болельщиков, любителей «тяжелого металла» и современных танцев Запада[131]. Она утратила способность управлять культурными процессами и мерила свои успехи по искусственно подобранным внутренним показателям, подобно героям известного анекдота брежневской поры, которые раскачивали вагон поезда, чтобы создать для пассажиров иллюзию движения.
Не менее жесткой и гораздо более хлесткой критике подверглось управление художественной самодеятельностью в другой статье того же профильного журнала ВЦСПС. Тремя годами позже, накануне роспуска СССР, доктор педагогических наук А. Каргин обрушился на государственную систему культурно-просветительной деятельности за неспособность к конструктивным переменам, заменяемым мимикрией с помощью смены вывесок. Диагноз, данный ученым управлению культпросветом, был неутешительным. Управление самодеятельностью и клубным делом (о котором еще пойдет речь) было, по его убеждению, «забальзамированным телом», созданным в сталинскую эпоху и отжившим свое несколько десятилетий назад:
В 70-е и 80-е годы количество самодеятельных коллективов многих жанров в РСФСР катастрофически уменьшалось. По разным причинам, в том числе и из-за показушности их деятельности, они переставали существовать. Духовые и народные оркестры, академические и народные хоры можно было пересчитать поштучно.
Но показатели в статотчетах в это же время говорили о фантастической популярности наших клубов, а «научная» бюрократия от художественной самодеятельности доказывала всеми правдами и неправдами тезис о необыкновенном расцвете народного творчества в условиях социализма.
Показуха с художественной самодеятельностью изумила даже видавших виды советских статистиков. Она каждую пятилетку увеличивалась головокружительно и достигла в середине 80-х годов 30 миллионов участников!
Ореол массовости и расцвета художественной самодеятельности породил вокруг нее огромный паразитирующий организм в лице миллионов руководителей, научных работников, преподавателей вузов, сотрудников научно-методических центров, домов художественной самодеятельности и т. п. Сумма затрат на нее такова, что, объяви ее принародно, она вызовет состояние близкое к шоковому. Но миллиардов этих никто не считает: для «народа» (?!) у нас никогда денег не жалели. Вот только для народа ли?
Примеру со статистикой художественной самодеятельности вынуждены были следовать представители ВЦСПС (застойных лет), министерств культуры. Что из того? Все структуры, якобы заботившиеся о расцвете художественного творчества народа, его ежедневной духовной пищи, продолжают существовать.
Минувшая система культпросвета, берущая свое начало с 30-х годов, окончательно доказала свою содержательную и организационно-творческую убогость и бесполезность. Но ее давно забальзамированное тело украшали и прикрывали все новыми пышными одеждами.
Если в 20-е годы отечественный культпросвет действительно явил миру новые продуктивные механизмы в культурно-массовой деятельности, то в последующем он все более превращался в догму, бюрократический обруч, в душном пространстве которого чахли и погибали нарождавшиеся молодые побеги. Действующие партийные установки не могли окончательно заглушить мысль творческих работников. Но они успешно доводили новшества до абсурда, заорганизовывали так, что обещавшая стать красавицей Золушка превращалась в неопрятную дурнушку.
Перечисление изначально вроде бы перспективных форм культурно-массовой работы потребует немало места. В конечном итоге все они были отторгнуты жизнью и дискредитированы. Превратившись в клубную «обязаловку», бездарно организуемые народные университеты, живые журналы, агитбригады, тематические вечера и многое другое стали в глазах миллионов символом малоинтересного «лобового» культпросвета. В то же время насаждались искусственно надуманные, высиженные в тиши министерских и партийных кабинетов модели социальных и культурно-социальных, культурно-спортивных комплексов, централизованных клубных систем. Большинство их не выдержали «массового тиражирования», хотя единичный опыт имел право на существование.
