Как партия народ танцевать учила, как балетмейстеры ей помогали, и что из этого вышло. Культурная история советской танцевальной самодеятельности - [30]
О нашем оркестре проведало телевидение. К нам приехала съемочная группа, которая снимала нас на репетиции и за ее пределами — за обедом, кажется, или за каким-то полуучебным занятием. Кому пришла в голову идея снять меня за исполнением чего-то на пианино, не знаю. Не знаю, как меня уговорили, — я не любил публичных выступлений. Не знаю, что я играл. Что-то двухчастное, это я знаю точно. Потому что когда я остановился после первой части, чтобы сделать полагающуюся паузу, слушатели разразились аплодисментами, а я растерянно повернулся на камеру. А потом горько заплакал. Не знаю отчего: от перенесенного волнения, от неожиданного вмешательства несведущей публики, от прерванного исполнения? Мне дали доиграть.
А потом нас как-то привезли на телевидение, где мы исполнили «Барыню». Через какое-то время мы узнали, что в определенный день вечером нас покажут по телевидению. У нас телевизора еще не было, и мы пришли полюбоваться на меня к соседям. Не помню, в каком порядке был смонтирован репортаж. Сначала мы играли в студии, а потом был документальный репортаж из детсада или наоборот, но в хронике из детского сада меня показали за инструментом всего пару секунд и без звука. Еще одно разочарование.
В общем, оснований заразиться самодеятельным исполнительством в юном возрасте у меня не возникло, это точно.
Формирование структуры партийно-государственного управления (самодеятельной) культурой
Приходится говорить не только о невнимании к талантам. Сорванный голос у певца, растянутые связки у танцовщицы, штамп и шаблон у драматического актера — все это результаты плохого руководства. Многим коллективам, к сожалению, еще свойственно стремление к легкому успеху, разжигание мелкого честолюбия, погоня за аплодисментами и дешевой славой. Это частенько прививают пошляки и халтурщики, имеющиеся среди руководителей.
Создание условий, обеспечивающих выявление талантов, организация творческой среды, помогающей их росту, — важнейшая проблема самодеятельного движения.
Много и других насущных и далеко не разрешенных вопросов самодеятельности: о качестве спектаклей, количестве выступлений, обмене клубным опытом, создании единых методических установок для всех жанров и т. д. Не разрешены также вопросы планирования. Все это вызывает необходимость коренной реорганизации системы руководства самодеятельностью.
Многие крупные недостатки не имели бы места, если бы своевременно обращено было внимание на существующий хаос в области руководства самодеятельным движением. По методической линии у самодеятельности две «няньки»: Центральный дом художественной самодеятельности и ВДНТ им. Крупской. Совершенно непонятно, почему профсоюзная, т. е. преимущественно городская, самодеятельность нуждается в особой методике работы, особенно в наше время, когда стираются грани между городом и деревней. Эта двойственность ничего не дает, кроме нездоровой конкуренции и дублирования, путающего работников на местах. К этим двум организациям прибавился еще отдел самодеятельности Управления по делам искусств при Совнаркоме РСФСР. Руководящей организации, которая могла бы планировать работу самодеятельности, финансировать ее, проводить конкретные мероприятия всесоюзного масштаба, до сих пор нет. Пожелания о создании отдела самодеятельности при Всесоюзном комитете по делам искусств до сих пор не реализованы. Эта анархия, чуждая стилю большевистского руководства, должна быть ликвидирована в самом срочном порядке[118].
Выдержка из типичной для периодической печати 1938–1939 годов полемической статьи о неудовлетворительном состоянии руководства художественной самодеятельностью, опубликованной в одном из центральных журналов советских профсоюзов в 1939 году, позволяет быстро понять состояние управления любительским художественным творчеством более чем через два десятилетия большевистского господства. В ней перечислены основные проблемы (хореографической) самодеятельности, которые, как мы еще неоднократно увидим, перманентно преследовали ее на протяжении всего советского периода: репертуарный голод и дефицит кадров, проблемы обучения руководителей и обмена опытом, издержки планирования и пересечение компетенций управленческих институций.
В процитированном фрагменте названы некоторые из основных «игроков» управленческого поля — государственный Всесоюзный дом народного творчества, Всесоюзный комитет по делам искусств, Управление по делам искусств при Совнаркоме РСФСР, профсоюзный Центральный дом художественной самодеятельности. Этот перечень далеко не полон, поскольку в него не вошли партийные органы, ведавшие идеологической работой, и органы цензуры. Кроме того, собственная художественная самодеятельность была у различных ведомств, например у Красной Армии. К тому же любительское искусство опекали, помимо профсоюзов, комсомол, творческие союзы и институции профессионального искусства — будь то Союз писателей и Союз композиторов СССР, Государственный институт театрального искусства и другие театральные учебные заведения, отдельные театры и профессиональные артисты, официально бравшие на себя функцию шефства над любителями. Однако и те организации, которые в порядке критики перечисляются в вышеприведенной статье, пребывали, по оценке автора, в хаотическом состоянии, а центрального органа, действительно способного руководить самодеятельностью, планировать и финансировать ее работу, все еще не было.
Книга рассказывает об истории строительства Гродненской крепости и той важной роли, которую она сыграла в период Первой мировой войны. Данное издание представляет интерес как для специалистов в области военной истории и фортификационного строительства, так и для широкого круга читателей.
Боевая работа советских подводников в годы Второй мировой войны до сих пор остается одной из самых спорных и мифологизированных страниц отечественной истории. Если прежде, при советской власти, подводных асов Красного флота превозносили до небес, приписывая им невероятные подвиги и огромный урон, нанесенный противнику, то в последние два десятилетия парадные советские мифы сменились грязными антисоветскими, причем подводников ославили едва ли не больше всех: дескать, никаких подвигов они не совершали, практически всю войну простояли на базах, а на охоту вышли лишь в последние месяцы боевых действий, предпочитая топить корабли с беженцами… Данная книга не имеет ничего общего с идеологическими дрязгами и дешевой пропагандой.
Автор монографии — член-корреспондент АН СССР, заслуженный деятель науки РСФСР. В книге рассказывается о главных событиях и фактах японской истории второй половины XVI века, имевших значение переломных для этой страны. Автор прослеживает основные этапы жизни и деятельности правителя и выдающегося полководца средневековой Японии Тоётоми Хидэёси, анализирует сложный и противоречивый характер этой незаурядной личности, его взаимоотношения с окружающими, причины его побед и поражений. Книга повествует о феодальных войнах и народных движениях, рисует политические портреты крупнейших исторических личностей той эпохи, описывает нравы и обычаи японцев того времени.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Имя автора «Рассказы о старых книгах» давно знакомо книговедам и книголюбам страны. У многих библиофилов хранятся в альбомах и папках многочисленные вырезки статей из журналов и газет, в которых А. И. Анушкин рассказывал о редких изданиях, о неожиданных находках в течение своего многолетнего путешествия по просторам страны Библиофилии. А у немногих счастливцев стоит на книжной полке рядом с работами Шилова, Мартынова, Беркова, Смирнова-Сокольского, Уткова, Осетрова, Ласунского и небольшая книжечка Анушкина, выпущенная впервые шесть лет тому назад симферопольским издательством «Таврия».
В интересной книге М. Брикнера собраны краткие сведения об умирающем и воскресающем спасителе в восточных религиях (Вавилон, Финикия, М. Азия, Греция, Египет, Персия). Брикнер выясняет отношение восточных религий к христианству, проводит аналогии между древними религиями и христианством. Из данных взятых им из истории религий, Брикнер делает соответствующие выводы, что понятие умирающего и воскресающего мессии существовало в восточных религиях задолго до возникновения христианства.
В книге делается попытка подвергнуть существенному переосмыслению растиражированные в литературоведении канонические представления о творчестве видных английских и американских писателей, таких, как О. Уайльд, В. Вулф, Т. С. Элиот, Т. Фишер, Э. Хемингуэй, Г. Миллер, Дж. Д. Сэлинджер, Дж. Чивер, Дж. Апдайк и др. Предложенное прочтение их текстов как уклоняющихся от однозначной интерпретации дает возможность читателю открыть незамеченные прежде исследовательской мыслью новые векторы литературной истории XX века.
Книга известного литературоведа посвящена исследованию самоубийства не только как жизненного и исторического явления, но и как факта культуры. В работе анализируются медицинские и исторические источники, газетные хроники и журнальные дискуссии, предсмертные записки самоубийц и художественная литература (романы Достоевского и его «Дневник писателя»). Хронологические рамки — Россия 19-го и начала 20-го века.
В книге рассматриваются индивидуальные поэтические системы второй половины XX — начала XXI века: анализируются наиболее характерные особенности языка Л. Лосева, Г. Сапгира, В. Сосноры, В. Кривулина, Д. А. Пригова, Т. Кибирова, В. Строчкова, А. Левина, Д. Авалиани. Особое внимание обращено на то, как авторы художественными средствами исследуют свойства и возможности языка в его противоречиях и динамике.Книга адресована лингвистам, литературоведам и всем, кто интересуется современной поэзией.
Если рассматривать науку как поле свободной конкуренции идей, то закономерно писать ее историю как историю «победителей» – ученых, совершивших большие открытия и добившихся всеобщего признания. Однако в реальности работа ученого зависит не только от таланта и трудолюбия, но и от места в научной иерархии, а также от внешних обстоятельств, в частности от политики государства. Особенно важно учитывать это при исследовании гуманитарной науки в СССР, благосклонной лишь к тем, кто безоговорочно разделял догмы марксистско-ленинской идеологии и не отклонялся от линии партии.