Как Гитлер пришел в власти: Германский фашизм и монополии - [62]

В принципе они считали теперь необходимым создать надежную гарантию, что нацистское руководство в решающий момент не уступит давлению тех своих приверженцев, которые еще верили в псевдосоциалистические фразы, и не допустит никаких экспериментов в духе демагогических обещаний в области экономики. Опасения крупного капитала на сей счет не были лишены оснований: некоторые руководящие функционеры НСДАП, дабы расширить влияние фашизма на массы, продолжали бить в антика-питалистический вербовочный барабан, заведомо лживо обещая им чуть ли не немедленное осуществление «социалистических» преобразований.

В то время как Гитлер, по показаниям в Нюрнберге одного его близкого сообщника, в беседах с «руководителями промышленности» постоянно подчеркивал, «что он — враг государственной экономики и так называемого планового хозяйства и считает свободное предпринимательство и конкуренцию абсолютно необходимыми для наивысшей производительности»³¹, фракция НСДЛП в рейхстаге во главе с Фриком, Грегором Штрассером и Федором через месяц после сентябрьских выборов 1930 г. внесла законопроект о конфискации собственности «банковских и биржевых князей», а также «восточных евреев». Правда, по приказу Гитлера законопроект был тотчас же отозван, и вскоре нацистская фракция единогласно проголосовала против предложения коммунистов конфисковать собственность крупных банков.

Псевдосоциалистические планы оппозиции, разумеется, мешали рассеять недоверие широких предпринимательских кругов если не лично к Гитлеру, то к аппарату нацистской партии. Характерно, что руководимая представителями тяжелой промышленности Немецкая народная партия всего через несколько месяцев, в мае 1931 г., направила к Гитлеру своего доверенного человека — главного редактора газеты «Лейпцигер нойесте нахрих-тен» Рихарда Брайтинга. Он должен был спросить нацистского главаря с глазу на глаз, как тот относится к частной собственности на средства производства и как расценивает «социалистическую (т. е. нсевдосоциалисти-ческую. — В. Р.) трактовку» своей программы. Брайтинг спросил его, но сбежит ли от него большинство сторонников, когда они убедятся, что данные им псевдосоциалистические обещания останутся невыполненными. На это Гитлер от реагировал, как записал его собеседник, «саркастическим смехом», назвав такие предположения «игрой воображения». Чтобы этого не случилось, он создаст пропагандистский центр, который займет «такое же важное место, как министерство иностранных дел и генеральный штаб»³³, и тогда власть будет осуществляться согласно «авторитарному принципу». «Я хочу авторитарности, — заявил Гитлер, — я хочу власти личности, я хочу, чтобы каждый сохранил ту собственность, которую он захватил»³⁴.

В процессе выработки конкретной экономической программы нацистов отдельные монополистические группы и концерны стремились привести свои требования в соответствие с предполагаемыми возможностями фашистского правительства, заботились об осуществлении своих специфических интересов. В ходе этого внутримо-нополистического соперничества определенные группы и крупные промышленники старались заручиться поддержкой считавшихся особенно «надежными» или особенно склонных к подкупу высших нацистских функционеров, чтобы таким образом создать в окружении Гитлера собственную «домашнюю власть».

В процессе многочисленных в 1931–1932 гг. внутренних дискуссий и споров вокруг фашистской экономической программы (в них участвовали все, кто обладал в Германии властью и богатством) Шахт сумел обеспечить себе ключевую позицию. Это именно он рекомендовал Гитлеру не вырабатывать «детальной экономической программы» ^j:>, предоставив это дело могущественным владельцам монополий, а не своим партийным функционерам. Шахт рекомендовал ему установить свое влияние на почти все «консультативные» органы крупного капитала, целью которых было «приведение взглядов национал-социализма… в согласие с процветанием частного хозяйства».

В конечном счете Шахту удалось объединить элиту монополистических боссов (Тиссен, Ройш, Фёглер, Фриц Шпрингорум из концерна «Хёш», Август Ростерг из калийного концерна «Винтерсхаль», крупные банкиры фон Штаус и фон Шрёдер и др.) под вывеской «Рабочего бюро доктора Шахта» для определения будущей экономической политики фашистов. Созданию этого органа (в марте 1932 г.) предшествовала длительная беседа Ройша с Гитлером. Ройш сообщал о ней Шахту: «Во время этой беседы я высказал мнение, что не только для экономической, но и для финансовой, внешней и внутренней политики ему [Гитлеру] нужны самые лучшие силы, задачей которых должна явиться исключительно выработка твердо очерченной программы. При выборе таких людей не столь важно, состоят ли они членами национал-социалистской партии или нет; гораздо важнее их деловая и специальная пригодность»³⁶.

Гитлер не заставил повторять сказанное дважды и, как отмечает Ройш, с мыслью этой согласился. Выполняя указание, он стал все больше привлекать к штатному участию в работе созданного после сентябрьских выборов (в рамках так называемого II орготдела) отдела экономической политики НСДАП (который постепенно присваивал себе компетенции возглавлявшегося Федером экономического совета имперского руководства партии) менеджеров концернов, не являвшихся членами НСДАП. «Советниками» стали, в частности, фон Штаус, Эрнст Рудольф Фишер л:* «ИГ Фарбениндустри», Ганс фон Люкке, председатель наблюдательного совета принадлежавших концерну Флика металлургических заводов «Ферайнигте хюттенверке» в Глейвице (ныне Гливице), а также связанный семейным родством с концерном «Сименс — Шук-керт» Герман Кордеман.