Как это делалось в Ленинграде. Цензура в годы оттепели, застоя и перестройки - [77]

запрету, включаясь затем в особые главлитовские «Списки книг, подлежащие изъятию из библиотек и книготорговой сети», рассылавшиеся по всей стране.

Среди книг, указанных в «ленинградских списках», более двух десятков, по нашим подсчетам, относится непосредственно к блокадной тематике. Если блокада Ленинграда продолжалась приблизительно два с половиной года, то многие книги о ней получили гораздо больший срок заключения в библиотечных узилищах — спецхранах. Ряд таких книг, арестованных на рубеже 1940—1950-х годов, освобожден был спустя 7–8 лет, — после реабилитации пострадавших по «Ленинградскому делу», другие задержались по разным причинам на три-четыре десятилетия, будучи освобожденными только под самый занавес перестройки.

Основными «виновниками» уничтожения литературы на блокадную тему (не по своей, конечно, вине!) стали Алексей Александрович Кузнецов (1905–1950) и Петр Сергеевич Попков (1903–1950), арестованные в 1949 г. по так называемому «Ленинградскому делу» и через год расстрелянные. Кузнецов в 1938–1943 гг. был вторым, а в 1944–1946 гг. — первым секретарем обкома партии. В связи с назначением Кузнецова в 1946 г. секретарем ЦК ВКП(б), на этом посту сменил его Попков, до того работавший председателем Ленгорисполкома. После снятия его с поста 22 февраля 1949 г. и объявления выговора, он, дабы в городе не появились излишние разговоры, был направлен на «учебу» в Москву, в аспирантуру Академии общественных наук, но вскоре арестован[236]. Оба они, организаторы обороны Ленинграда, не покидавшие его в годы блокады, не раз выступали на собраниях, городских общественных митингах по случаю освобождения города и т. д. Естественно, эти «руководящие» материалы неоднократно цитировались или хотя бы упоминались практически во всех книгах блокадной тематики.

Так, например, оказались в спецхранах «Северные повести», дважды выпущенные Лениздатом в 1948 и 1949 гг., ленинградского прозаика, военного корреспондента в годы Отечественной войны Геннадия Семеновича Фиша. Единственная причина — «…на с. 189 и 292 упоминается фамилия П. Попкова»[237]. По той же причине запрещен роман поэта, прозаика и литературного критика В. М. Саянова «Небо и земля», причем с такой пометкой в главлитовском списке: «Все издания» (роман выдержал 5 изданий). Сам автор был в 1944–1946 гг. главным редактором журнала «Звезда»; снят со своего поста после выхода упомянутого выше идеологического постановления ЦК. По поводу одного из изданий романа (Л.: Молодая гвардия, 1948) Леноблгорлит доносил: «На с. 500–501 передается выступление на радиомитинге А. Кузнецова как секретаря Ленинградской парторганизации в период блокады и обращение к ленинградцам Попкова. Данное издание переиздано в 1949 г. с устранением указанных криминалов. Сохранение указанного издания нецелесообразно»[238].

Попал под нож ряд альманахов и сборников, содержащих произведения ленинградских писателей, в частности, литературно-художественный сборник «Великий город Ленина», изданный в Куйбышеве в самый страшный год для ленинградцев — 1942-й. В него вошли стихи, рассказы и очерки Вс. Иванова, Веры Инбер и других писателей, посвященные началу блокады и героизму горожан. Запрещен он, в отличие от других, по приказу Куйбышевского обллита, поскольку в нем снова обнаружилось обращение «Ко всем трудящимся города Ленина», подписанное П. Попковым.

Сразу же после освобождения города от блокады Лениздат выпустил в 1944 г. сборник «Женщины города Ленина: Рассказы и очерки о женщинах Ленинграда в дни блокады». В него, в числе прочего, вошли стихи Вс. Рождественского, В. Инбер, Н. Тихонова и других поэтов. Однако сборник открывается предисловием все того же П. Попкова, в котором он благодарит женщин Ленинграда за совершенные ими трудовые подвиги. И снова — лапидарная резолюция цензора: «На с. 12 подпись Попкова. На с. 7–9 — выступление Попкова»[239].

Цензурное ведомство пошло даже на такую «крайнюю» меру как конфискация отдельных номеров журнала «Звезда» (1947. № 3; 1948. № Ю—11). Обычно она считалась экстраординарной, ибо пробелы в годовых комплектах журнала вызывали «неуместные» вопросы и разговоры среди читателей. В протоколе заседания Бюро Ленинградского Горкома ВКП(б) «Об изъятии политически вредных книг и брошюр из библиотек Ленинграда» от 17 февраля 1950 г., тем не менее, зафиксировано: «Изъять № 3 журнала “Звезда” за 1947 г. — на с. 148–149 выдержки из выступления Кузнецова», а также «сдвоенный № 10–11 за 1948 г.: на с. 164 в статье “Тема нашего искусства” есть упоминание о выступлении Кузнецова, посвященном восстановлению промышленности Ленинграда». Не исключено, что эти номера подлежали изъятию и уничтожению и за пределами Ленинграда[240].

Развязанная верхами кампания по искоренению неугодных имен коснулась и Музея обороны Ленинграда. По воспоминаниям Г. И. Миш-кевича, заместителя директора по научной работе музея в конце 40-х годов, экскурсоводам было дано указание: «У портретов Попкова, Кузнецова не останавливаться». На картине «Жданов и Кузнецов у аппарата Бодо» фигура Кузнецова была замазана: на ее месте нарисовали… окно»