Как делать сюжет новостей - [13]

Шрифт
Интервал

Но одного героя мало. В любой истории герой должен иметь противника — антагониста, антигероя, на котором он может оттачивать свои достоинства. Отважному рыцарю должен противостоять дракон, парижским студентам — премьер-министр де Вильпен, палестинцам — евреи. Евреям — арабы вообще.

В любом сюжете новостей должны быть герой и антигерой. Без этого невозможно сделать историю. К счастью, в реальной жизни ничего не надо придумывать. Герой с антигероем всегда ходят «рука об руку». Причем, подобно герою, антагонист, не имеющий конкретного человеческого обличья, может быть группой, толпой, народом, стихией или независимым обстоятельством. Кто в истории герой, а кто — антагонист, зависит от репортера. Простой подсчет дает семь вариантов взаимодействия героя и антигероя в сюжете новостей.

1. Герой — личность, антигерой — личность. Пример: столкновение политиков на выборах любого уровня. Один — «за народ», другой — «за демократию».

2. Герой — личность, антигерой — группа. Пример: «добрый» Ариэль Шарон и «злые» палестинцы, объявившие интифаду, «хороший» Джордж Буш и «плохой» иракский народ.

3. Герой — личность, антигерой — стихия либо независимое обстоятельство. Пример:

«хороший» президент Буш и очень плохой ураган «Катрина».

4. Герой — группа, антигерой — личность. Пример: очень хорошие французские студенты и очень плохой премьер-министр де Вильпен.

5. Герой — группа, антигерой — группа. Пример: футбольные фанаты, болеющие за разные клубы. Кто герой, а кто антигерой, зависит исключительно от пристрастий репортера- болельщика.

6. Герой — группа, антигерой — стихия либо независимое обстоятельство. Пример: героические, но безвестные полицейские и пожарные, спасавшие людей в Нью-Орлеане, и ураган «Катрина».

7. Герой — стихия либо независимое обстоятельство, антигерой — группа. Пример: ураган «Катрина» и мародеры в разрушенном Нью-Орлеане.

Как видно, невозможна лишь одна комбинация: когда силы природы или независимые обстоятельства выступают сразу в двух ролях — героя и антигероя. Сюжет о столкновении атмосферных фронтов или лесного пожара с тропическим ливнем настолько «нечеловеческий», что должен быть переведен в конфликт стихийных сил с людьми. Так же мало вероятен сюжет о конфликте хеджирования с тенденциями фьючерсных курсов.

Что же связывает героя и антигероя?

Естественный закон драматургии — конфликт.

Столкновение, противодействие, противоборство, борьба, война, поединок, состязание, козни, интриги, заговоры, столкновение мнений, споры, выдвижение требований, ультиматумов, сопротивление, драка, убийство, нарушение закона, вызов общественной морали — все это и многое другое создает конфликт героя и антигероя. Создает историю, которая вызывает эмоциональный отклик у зрителей.

Без конфликта, скрытого или явного, прямо обозначенного или подспудного, невозможно сделать сюжет новостей. История — это конфликт. Событие — это конфликт. Новости — это конфликт. Ну что расскажешь о спокойном, мирном и сонном бытии в сюжете новостей? Поэтому так тяжко приходится репортерам в благополучной Швейцарии!

Выбрав событие и сформулировав информационный повод, репортер одновременно придумывает конфликт, в котором сталкивает героя и антигероя. Через этот конфликт раскрывается событие. Только так рождается телевизионный сюжет.

Репортер лишь тогда медиатворец, когда он грамотно выстраивает драматургию сюжета, конфликт. Если в городе N орудует маньяк, дело репортера не вести сухой, бухгалтерский, подсчет мертвых тел, а создать историю, в основе которой трагический конфликт между неизвестным убийцей и горожанами, которых мучают страх, ненависть и сознание своего полного бессилия перед злодеем.

Такая история не оставит равнодушным ни одного зрителя. Люди будут в панике выглядывать из окна: не бродит ли под их окнами маньяк из города N?

Конфликт в сюжете создается драматизмом новостей. Даже в очень простых и заурядных событиях кроется достаточно энергии столкновения различных интересов. Поэтому сюжет без конфликта, сухо излагающий содержание события, — самое плохое, что может быть в новостях.

Этим и без вас найдется кому заняться. Хватит и того, что в каждом выпуске есть специальные «информушки» — голые новости без всякого намека на сюжет. Или отрывки речей первых лиц государства, которые даются без комментария. Вам лучше заняться другим — драматургией фактов.

Факты, относящиеся к герою и антигерою, дают огромную свободу конструирования конфликта. Его развитие можно поворачивать в любую сторону. К тому же вам не надо ломать голову, как столкнуть героя и антигероя. Все произошло, все уже у вас перед глазами. Факты говорят сами за себя. Остается взять и показать зрителям, как факты сталкивают две противоборствующие стороны. И этого будет вполне достаточно. Зрители наградят вас эмоциями!

Драматургия сюжета новостей, драматургия истории — самое важное, что надо усвоить, еще до съемки первого сюжета. Ведь драматургия эта проста и эффективна. Нет такого события, которое достойно показа в новостях и при этом не несет в себе конфликта героя и антигероя, не складывается в историю. Просто иногда у выпускающих редакторов не доходят руки до историй и они предпочитают выдавать голую информацию.


Рекомендуем почитать
Модное восхождение. Воспоминания первого стритстайл-фотографа

Билл Каннингем — легенда стрит-фотографии и один из символов Нью-Йорка. В этой автобиографической книге он рассказывает о своих первых шагах в городе свободы и гламура, о Золотом веке высокой моды и о пути к высотам модного олимпа.


Сон Бодлера

В центре внимания Роберто Калассо (р. 1941) создатели «модерна» — писатели и художники, которые жили в Париже в девятнадцатом веке. Калассо описывает жизнь французского поэта Шарля Бодлера (1821–1867), который отразил в своих произведениях эфемерную природу мегаполиса и место художника в нем. Книга Калассо похожа на мозаику из рассказов самого автора, стихов Бодлера и комментариев к картинам Энгра, Делакруа, Дега, Мане и других. Из этих деталей складывается драматический образ бодлеровского Парижа.


Мне повезло: я всю жизнь рисую!

В первой части книги Беломлинский вспоминает своих соратников по питерской юности Иосифа Бродского и Сергея Довлатова, рассказывает о своей дружбе с Евгением Евстигнеевым, описывает встречи с Евгением Леоновым, Людмилой Гурченко, Михаилом Казаковым, Сергеем Юрским, Владимиром Высоцким, Беллой Ахмадуиной, Марселем Марсо, Робертом Дениро, Ивом Монтаном, Харви Ван Клиберном… Во второй части книги он рассказывает забавные «полиграфические истории», связанные с его работой в Росии и Америке.


Непарадный Петербург. Наследие промышленной архитектуры

Предлагаемая книга посвящена ценной хотя и наименее известной области архитектурного наследия Санкт-Петербурга. В ней автор, продолжая свои многолетние исследования, подробно рассматривает процессы архитектурного развития ряда предприятий, сыгравших важную роль в развитии отечественной индустрии. Задача – расширить привычные границы представлений о петербургской архитектуре, формирующей наряду с классическими ансамблями неповторимый облик северной столицы. Особую актуальность освещение уходящих страниц истории приобретает в связи с переменами, происходящими при изменении функционального профиля многих исторических комплексов.


Мода в кино. От Givenchy для «Завтрак у Тиффани» до Prada в «Отель „Гранд Будапешт“»

Культовое маленькое черное платье в «Завтрак у Тиффани» или эпатажные наряды героев Уэса Андерсона – все эти образы мы знаем не хуже самих сюжетов. Восхищаемся ими, цитируем и воссоздаем. Но почему они запомнились и какую роль сыграли в успехе картин? Книга известного журналиста и фэшн-аналитика Кристофера Лаверти – настоящая энциклопедия, в которой он исследует весь кинематограф XX века, начиная с иконического наряда Джуди Гарленд в фильме «Волшебник страны Оз», заканчивая образом Ольги Куриленко в «Кванте милосердия».


Теория и практика создания пьесы и киносценария

По признанию самого автора, настоящая книга задумана как руководство по практической работе драматурга и киносценариста. И действительно, в книге много мыслей и обобщений, имеющих непосредственное отношение к тому, что принято называть техникой драмы и киносценария. Опираясь на практику мировой драматургии, на всю историю драматической мысли, а также на свой авторский опыт драматург и сценарист, Лоусон выдвигает немало ценного об искусстве драмы и кино.