Как делать сюжет новостей - [14]

Шрифт
Интервал

Факты, касающиеся героя и антигероя, история из фактов, драматургия фактов, конфликт фактов — вот что делает телевизионные новости настолько притягательными.

Это те еще сказочки!

Вам не надо ничего выдумывать. Факты всегда страшнее, ярче и интереснее любой выдумки. Именно поэтому в истории нет места личному мнению репортера, его эмоциям, которые затмевают факты. Для личного мнения просто не остается «эмоционального» пространства. Зритель хочет верить фактам и конфликту. Они будут для него правдой. А ваше личное мнение, предъявленное открыто, даст повод усомниться. Мы склонны не верить конкретному человеку, но всегда доверяем «объективной» информации, если думаем, что она не исходит от кого-то конкретного.

Пусть зритель считает, что сюжет, который создал медиатворец, совершенно правдив и объективен. На самом деле он так мастерски использовал факты, так точно показал конфликт героя и антигероя, что создал историю, а не правду. Зрителю до этого нет дела. А задача выполнена.

Для того чтобы грамотно выстроить конфликт в сюжете, надо знать еще одну маленькую подробность: он развивается по этапам.

Это совершенно классические:

• экспозиция;

• завязка;

• развитие;

• кульминация;

• развязка.

В экспозиции надо описать событие, изложив самые простые факты: что, где, когда и с кем произошло. То есть ввести зрителя в курс дела и информационного повода.

Завязка изображает столкновение героя и антигероя, разъясняя причину конфликта. То есть зрителю растолковывают, что за конфликт, что за история его ожидают.

В развитии конфликт героя и антигероя набирает обороты, в доказательство чего приводятся новые факты. Зритель погружается в историю, начинает сопереживать герою и настраиваться против антигероя.

Кульминация показывает момент или факт наивысшего развития конфликта, который вызывает у зрителя максимальный всплеск эмоций.

Развязка подводит «итог» конфликту, завершает историю и исподволь предлагает выводы.

Конечно, в реальном сюжете далеко не всегда присутствуют все пять этапов конфликта. Иногда достаточно дать завязку (она же экспозиция) и сразу перейти к кульминации или даже развязке. Времени на полноценное развитие конфликта никогда не будет. То, что у драматурга вальяжно растягивается на

акт-другой, у репортера должно занять от силы два предложения.

Развитие конфликта в сюжете сжато до максимума. Событие безжалостно прессуется. Поэтому отдельными этапами можно и даже нужно жертвовать. Сюжет от этого только станет лучше.

Но сколько бы этапов конфликта ни осталось, всегда должна сохраняться интрига. Даже если сюжет идет две минуты, зритель должен ожидать развязки с тем же интересом, что и последних кадров боевика.

Интрига создается неизвестностью: чем окончится столкновение героя и антигероя? Неизвестность и недосказанность составляют «стержень» интереса зрителя. Поэтому итоговые выводы и факты приберегите до самого конца сюжета. Пусть зритель помучается и наконец оторвется от бутерброда. (А если удастся так закрутить интригу, что зритель застынет с открытым ртом, не прожевав колбасы, честь вам и хвала!)

Только помните маленький парадокс телевидения: новости не кончаются.

Новости идут всегда, дольше любого сериала. Это значит, что в конце сюжета нельзя завершать историю вчистую, подводить черту под конфликтом. Наоборот, чем более открытым

и драматичным получится финал, чем больше вопросов, тревог и ожиданий оставит на завтра, тем больше шансов, что на следующий день зритель включит телевизор, сгорая от нетерпения.

Он будет ждать продолжения сюжета, все сильнее сопереживая и веря в событие, которое вы мастерски драматизируете. И поверьте, событие не подведет. Оно будет подбрасывать все новые серии. (Меня мучает крамольная мысль: а длились бы раздоры между палестинцами и израильтянами столько лет, если бы их не показывали во всех новостях? Может, героям сериала «Арабы против евреев» в глубине души приятно быть звездами последних известий?)

История в сюжете новостей создается по тем же законам, что и любое драматургическое произведение. Но есть нечто такое, что делает работу над ней особым видом творчества. Это сама личность репортера. Вернее, его активная роль в сюжете.

Откуда же в тесном пространстве сюжета появляется свободное местечко?

Помните наглого, хвастливого Ослика, который везде сопровождал Шрека, мешался у него под ногами и при этом был его лучшим другом? Этот персонаж в сказках называется помощник. Роль помощника — приходить на выручку герою, давать ему советы, спасать из беды, помогать добрым словом и всячески опекать. В сюжете новостей, как в любой правильной истории, тоже есть помощник.

И этот помощник — сам репортер.

Как бы вы ни скрывали свою позицию, всегда будете на стороне героя. И всегда — вместе с ним — против антигероя. Иначе и быть не может. Все факты, сам конфликт, который выстраивается вами, ориентирован на «победу» героя. И на «поражение» его антагониста. Поэтому ваша задача — быть помощником героя. Но так, чтобы об этом никто не догадался.

Вы равноправный участник конфликта, заложенного в истории. Вы — ее автор и в то же время скрытый помощник. Именно вы объясните зрителю, почему герой хороший, а антигерой плохой, приведя те или иные факты. Именно вы вынесете окончательный вердикт, заранее решив дело в пользу героя. Вы — тайный помощник.


Рекомендуем почитать
Модное восхождение. Воспоминания первого стритстайл-фотографа

Билл Каннингем — легенда стрит-фотографии и один из символов Нью-Йорка. В этой автобиографической книге он рассказывает о своих первых шагах в городе свободы и гламура, о Золотом веке высокой моды и о пути к высотам модного олимпа.


Сон Бодлера

В центре внимания Роберто Калассо (р. 1941) создатели «модерна» — писатели и художники, которые жили в Париже в девятнадцатом веке. Калассо описывает жизнь французского поэта Шарля Бодлера (1821–1867), который отразил в своих произведениях эфемерную природу мегаполиса и место художника в нем. Книга Калассо похожа на мозаику из рассказов самого автора, стихов Бодлера и комментариев к картинам Энгра, Делакруа, Дега, Мане и других. Из этих деталей складывается драматический образ бодлеровского Парижа.


Мне повезло: я всю жизнь рисую!

В первой части книги Беломлинский вспоминает своих соратников по питерской юности Иосифа Бродского и Сергея Довлатова, рассказывает о своей дружбе с Евгением Евстигнеевым, описывает встречи с Евгением Леоновым, Людмилой Гурченко, Михаилом Казаковым, Сергеем Юрским, Владимиром Высоцким, Беллой Ахмадуиной, Марселем Марсо, Робертом Дениро, Ивом Монтаном, Харви Ван Клиберном… Во второй части книги он рассказывает забавные «полиграфические истории», связанные с его работой в Росии и Америке.


Непарадный Петербург. Наследие промышленной архитектуры

Предлагаемая книга посвящена ценной хотя и наименее известной области архитектурного наследия Санкт-Петербурга. В ней автор, продолжая свои многолетние исследования, подробно рассматривает процессы архитектурного развития ряда предприятий, сыгравших важную роль в развитии отечественной индустрии. Задача – расширить привычные границы представлений о петербургской архитектуре, формирующей наряду с классическими ансамблями неповторимый облик северной столицы. Особую актуальность освещение уходящих страниц истории приобретает в связи с переменами, происходящими при изменении функционального профиля многих исторических комплексов.


Мода в кино. От Givenchy для «Завтрак у Тиффани» до Prada в «Отель „Гранд Будапешт“»

Культовое маленькое черное платье в «Завтрак у Тиффани» или эпатажные наряды героев Уэса Андерсона – все эти образы мы знаем не хуже самих сюжетов. Восхищаемся ими, цитируем и воссоздаем. Но почему они запомнились и какую роль сыграли в успехе картин? Книга известного журналиста и фэшн-аналитика Кристофера Лаверти – настоящая энциклопедия, в которой он исследует весь кинематограф XX века, начиная с иконического наряда Джуди Гарленд в фильме «Волшебник страны Оз», заканчивая образом Ольги Куриленко в «Кванте милосердия».


Теория и практика создания пьесы и киносценария

По признанию самого автора, настоящая книга задумана как руководство по практической работе драматурга и киносценариста. И действительно, в книге много мыслей и обобщений, имеющих непосредственное отношение к тому, что принято называть техникой драмы и киносценария. Опираясь на практику мировой драматургии, на всю историю драматической мысли, а также на свой авторский опыт драматург и сценарист, Лоусон выдвигает немало ценного об искусстве драмы и кино.