Как читать романы как профессор. Изящное исследование самой популярной литературной формы - [44]

, где заметил, что, в отличие от традиционного романа, ни «авторизованной», ни авторской реальности в этом романе нет. А есть то, что внешние объекты и события служат лишь маркерами моментов времени и поводами для того, чтобы внутренние реальности героев могли заявить о себе. И действительно, как сам маяк, как мистер Рэмзи, на ходу декламирующий стихи, коричневый чулок может означать – и означает – много всего, в разные моменты и для разных героев. То же самое можно сказать и об узкой кровати Клариссы, и о перочинном ноже Питера Уолша, и о видавшем виды макинтоше мисс Килман. Так что же делать со всеми этими цветами? Вулф благоразумно предоставляет решать это другим. Есть желающие?

Вот почему мы, читатели, должны бы получать большие деньги. Из обрывков, из намеков и голословных заявлений мы создаем полотно, которое считаем плотным и долговечным. Мы находим реальность в героях, никогда не существовавших, находим внутреннюю мотивацию и эмоции в вещах, которые им сопутствуют, выстраиваем целых людей из набросков и этюдов. Как выражаются литературные обозреватели, это просто превосходно. Возможно, мы даже заслуживаем авторских гонораров. Только, собственного спокойствия ради, сильно не надейтесь.

11 Метим что?

«Ну и дичь!» – вот что она говорит. О чем речь? О «переселении душ». Что, разве вы так не реагируете? Только вот говорит она не о самом явлении. Настоящий вопрос и настоящая досада возникают из-за слова. И возможно, из-за мужа. Она – это Молли Блум, главная женская фигура (вряд ли назовешь ее героиней) «Улисса» Джеймса Джойса. Молли, земная, музыкальная, почти необразованная, чуткая и вероломная. Очень здравомыслящая, правда неверная, но это, похоже, не зависит от коры головного мозга. Ей принадлежит самый известный в мировой художественной литературе монолог (Гамлета исключим как героя драмы), но сейчас нас интересует не он. Ее муж, Леопольд, человек более эрудированный. Он по-ученому любопытный, склонный пофилософствовать, не слишком удачливый великий книгочей. Ее литературные вкусы не идут дальше примитивных романов с названиями вроде «Прелести греха», и, когда ей попадается новое слово, она обращается за разъяснениями к муженьку. В данном случае это «метемпсихоз», действительно неудобопроизносимое слово, которое и правда значит «переселение душ»; сама она произносит его в понятной ей форме: «Метим что?» Вовсе не плохо, честно говоря. Блум дает соответствующее разъяснение, она отвечает восклицанием, с которого я начал эту главу, а потом требует: «А теперь скажи по-простому».

И здесь, милые друзья и соседи, содержится 90 процентов того, что нам нужно знать о супругах Блум.

Раз уж я неосторожно упомянул Шекспира, давайте снова его процитируем. Он спрашивал: «Что значит имя?», а мы вслед за ним спросим: «Что значит слово?» Конечно, в романах полно слов, но предлагают их нам, как правило, оптом. Романистам платят – иногда и буквально – за количество. Иногда это чувствуется. Думаете, шучу? Немного почитайте Теккерея, а потом приходите, поговорим. Вообще-то за небольшие художественные произведения платят пословно и сейчас, особенно в литературных журналах, но сумма эта так мала, что ничуть не угрожает статусу писателя-любителя. А кроме того, измерение слов корзинами нас здесь не очень-то интересует. Другое дело – считать их поштучно.

Иногда одно и то же слово попадается в разных контекстах. Чуть раньше в своем романе Джойс сообщает нам, что Блум «с удовольствием ел внутренние органы животных и птиц». А вот рассказ Ф. С. Фицджеральда «Первое мая», опубликованный почти тогда же (в «Сказках века джаза», и тоже в 1922 году), где участники бала и члены землячества «с завидным аппетитом… пожирали гречневые лепешки»[33]. Бе-е… Кленового сиропа у них не было, что ли? Так вот: слово-то одно, а о писателях складывается два совершенно разных впечатления. Relish (так в оригиналах) – одно из чудесных английских слов с двумя очень разными значениями: можно смаковать возможность, но не стоит слишком уж посыпать ее приправой. Правильно? Джойс явно знает это двойное значение и обыгрывает его в предложении, где Блум впервые появляется в романе, в самом начале эпизода «Калипсо». Он думает об этом втором значении, подразумевающем соленые огурчики и горчицу. Больше же всего он думает, что ему хочется иметь рядом кого-то, явно доминирующего, но, если под боком есть какое-то легкое удовольствие, это тоже не помешает. Фицджеральд? Нет. На чем основывается моя уверенность? Ну хотя бы на порядке слов. Джойс ставит «с удовольствием» рядом с относящимся к нему глаголом «ел», а не с «органами» или «птицами». Рядом с глаголом. Делать что бы то ни было – смотреть, слушать, есть – с удовольствием означает делать с энтузиазмом и энергией. Но вставьте в картину существительное, и получится, что мы говорим о приправе. В рассказе «Первое мая» все определяет фраза «с завидным аппетитом… пожирали». Это видит глаз, но не принимает язык. По крайней мере, мой. Да, Фицджеральд, вполне возможно, прежде всего имел в виду, что и они тоже «ели» со смаком, но на фотофинише хорошо видно, что другое значение идет голова в голову с основным и «смак» стремительно отстает. Вывод? Кто-то из двух острее чувствует язык. Это вовсе не значит, что Джойсу стоит верить больше; вы можете считать, что он слишком уж вязнет в подробностях или излишней упорядоченности и тому подобное, в то время как Фицджеральд может казаться вам более непринужденным, более открытым к разным возможностям. Кроме того, вы можете объяснить это различными скоростями работы: Джойс выписывал свои произведения тщательно, кропотливо, шаг за шагом, а Фицджеральд тогда, в самом начале своего пути, лихорадочно быстро выдавал рассказ за рассказом. Я вижу все это иначе, но таково мнение большинства.