Как быть стоиком: Античная философия и современная жизнь - [58]
3. Всегда делайте оговорку. «Всякий раз, когда ты собираешься[168] взяться за какое-нибудь дело, напоминай самому себе о том, какого рода это дело. Если ты отправляешься помыться, представь себе происходящее в бане — там люди брызгают на соседей водой, толкаются, бранятся, крадут друг у друга. Вот так с большей для себя безопасностью ты возьмешься за это дело, если тотчас скажешь самому себе: "Я хочу помыться и при этом сохранить свое естественное намерение [следовать своей природе, применяя разум к социальной жизни]". И точно так же в каждом деле. Ведь таким образом, если что-то помешает тебе помыться, у тебя будет наготове сказать: "Я хотел не только помыться, но и сохранить мое естественное намерение. Но я не смогу сохранить его, если стану негодовать на происходящее"».
Действительно, многие люди негодуют на происходящее, если оно даже незначительным образом отличается от их мысленных представлений. Они считают, что плохое может происходить только с другими людьми (возможно, потому, что они это заслужили), а у них все должно быть так, как они задумали. Но стоики советуют нам во всех начинаниях помнить (делать оговорку): мы полагаем, а жизнь располагает.
Чтобы объяснить этот принцип, Эпиктет прибегает к простой метафоре с походом в баню. Или, скажем, вы хотите пойти в кино, насладиться фильмом и чтобы при этом зрители на соседних креслах не светили вам в глаза своими смартфонами, потому им нужно срочно прочитать чье-то сообщение. Эти светящиеся экраны раньше жутко раздражали меня, и я ввязывался с такими людьми в острые перепалки, которые, конечно же, ни к чему не приводили. Сегодня в подобных ситуациях я применяю два стоических принципа, о которых уже говорил: во-первых, я вспоминаю о дихотомии контроля. Решение пойти в кино всецело зависит от меня (в конце концов, я могу посмотреть фильм дома или заняться чем-то совсем другим), так же как и моя реакция на поведение посторонних людей. И хотя не в моей власти управлять чужим поведением, я могу повлиять на него: например, вежливо объяснить беспокойным зрителям неприемлемость их поведения или пойти к директору кинотеатра и (опять же спокойно и вежливо) пожаловаться на ситуацию, поскольку обязанность администрации — обеспечить условия, при которых люди, купившие билеты, получат приятный опыт во время просмотра фильма.
Во-вторых, еще раз повторю что Эпиктет не советовал нам пассивно принимать чужое хамство, а скорее напоминать себе: мы можем поставить перед собой определенную цель, но быть готовыми к тому, что все пойдет не так, как мы хотели. В этом случае у нас есть выбор: либо начать негодовать и тем самым ухудшить ситуацию, либо вспомнить о нашей главной задаче: быть порядочным человеком, который всегда сохраняет свою целостность и воздерживается от недобродетельных поступков (например, не отвечает оскорбительным поведением на неприемлемые поступки другого человека).
В стоическом фольклоре есть хорошая метафора, наглядно иллюстрирующая эту мысль. Ее приписывают Хрисиппу, третьему по счету главе стоической школы в Афинах. Предположительно она была изложена в одном из утерянных томов «Бесед» Эпиктета. Представьте себе собаку, привязанную к повозке. И вот эта повозка начинает двигаться, разумеется, в направлении, выбранном возницей, а не собакой. Но поводок довольно длинный, и у собаки есть выбор. Первый вариант: следовать за повозкой, на движение которой она повлиять не в состоянии. Одновременно собака может исследовать окрестности, заниматься собственными делами и в целом наслаждаться прогулкой. Второй вариант: упорно сопротивляться. Тогда на протяжении всего пути собаку будут пинать, ругать, волочить на поводке, и она впустую потратит время и силы, а вместо удовольствия от путешествия испытает боль и разочарование. Конечно, человек не собака: мы понимаем, что Вселенная подчиняется Божьей воле (если мы придерживаемся религиозных убеждений) или же объективным причинно-следственным связям (если у нас более светское мировоззрение). Но пока мы живы и здоровы, у нас есть некоторый простор для маневров и мы можем насладиться «прогулкой», даже если знаем обо всех ограничениях и о том, что наши желания и цели сопровождаются одной кардинальной оговоркой: если на то будет воля судьбы (возницы, Бога, Вселенной). Вот что означает стоический принцип делать все «согласно с природой».
Есть и еще один вариант интерпретации послания, заложенного в этом стоическом принципе. Мой друг Билл Ирвин доступно растолковал его в своей книге «Путеводитель по хорошей жизни: Древнее искусство стоической радости» (A Guide to the Good Life: The Ancient Art of Stoic Joy), за что я ему очень благодарен. Предположим, вы играете в теннис или ожидаете повышения по службе. Билл интерпретирует стоический подход к обеим ситуациям в свете интернализации целей. Хотя мы считаем, что наша цель — выиграть теннисный матч или получить повышение, эти результаты находятся вне нашей власти: мы можем на них только повлиять. Поэтому мы должны поставить перед собой такую цель, которая всецело находится в нашей власти и реализации которой не сможет помешать даже судьба. Например, такой целью может быть решение показать лучшую игру, на которую мы способны, или работать максимально эффективно и качественно, независимо от того, повысят нас или нет. Следуя древнеримскому правилу repetita iuvant («Повторение — мать учения»), повторю: речь идет не о том, чтобы пассивно смириться с поражением в теннисном матче или с несправедливостью, если вас лишили заслуженного повышения. Речь о том, чтобы мудро признать: иногда обстоятельства складываются не в нашу пользу, даже если мы стараемся изо всех сил. Умение не путать свои желания, даже вполне обоснованные, с объективным ходом вещей во Вселенной — один из признаков мудрости человека.
Одной из самых выдающихся школ античной философии по праву считается стоицизм – философская система, сложившаяся в III–II веках до н. э. в Греции, а позже усвоенная и Римом. Книга посвящена воззрениям Эпиктета, римского философа-раба, одного из самых ярких ее представителей. Автор, американский философ, биолог и публицист, использует немногочисленные, но прославленные работы этого мыслителя и пытается реконструировать его миросозерцание, опираясь на современный язык, современную стилистику и современные нарративы – делая некогда выдающуюся стоическую доктрину доступной и привлекательной для читателя XXI столетия. Представленная им конструкция, получившая название «Стоицизм 2.0», имеет к тому же и практическое назначение: она, по замыслу автора, может обучить человека сегодняшнего дня искусству не просто жить, но жить счастливо.
Что такое правило, если оно как будто без остатка сливается с жизнью? И чем является человеческая жизнь, если в каждом ее жесте, в каждом слове, в каждом молчании она не может быть отличенной от правила? Именно на эти вопросы новая книга Агамбена стремится дать ответ с помощью увлеченного перепрочтения того захватывающего и бездонного феномена, который представляет собой западное монашество от Пахомия до Святого Франциска. Хотя книга детально реконструирует жизнь монахов с ее навязчивым вниманием к отсчитыванию времени и к правилу, к аскетическим техникам и литургии, тезис Агамбена тем не менее состоит в том, что подлинная новизна монашества не в смешении жизни и нормы, но в открытии нового измерения, в котором, возможно, впервые «жизнь» как таковая утверждается в своей автономии, а притязание на «высочайшую бедность» и «пользование» бросает праву вызов, с каковым нашему времени еще придется встретиться лицом к лицу.В формате a4.pdf сохранен издательский макет.
Автор пишет письмо-предвидение себе 75-летнему... Афористичная циничная лирика. Плюс несколько новых философских цитат, отдельным параграфом.«...Предают друзья, в ста случаях из ста. Враги не запрограммированы на предательство, потому что они — враги» (с).
В этой книге, отличающейся прямотой и ясностью изложения, рассматривается применение уголовного права для обеспечения соблюдения моральных норм, в особенности в сфере сексуальной морали. Эта тема вызывает интерес правоведов и философов права с публикации доклада комиссии Вулфендена в 1957 г. Настоящая книга представляет собой полемику с британскими правоведами Джеймсом Фитцджеймсом Стивеном и Патриком Девлином, выступившими с критикой тезиса Джона Стюарта Милля, что «единственная цель, ради которой сила может быть правомерно применена к любому члену цивилизованного общества против его воли, – это предотвращение вреда другим».
Верно ли, что речь, обращенная к другому – рассказ о себе, исповедь, обещание и прощение, – может преобразить человека? Как и когда из безличных социальных и смысловых структур возникает субъект, способный взять на себя ответственность? Можно ли представить себе радикальную трансформацию субъекта не только перед лицом другого человека, но и перед лицом искусства или в работе философа? Книга А. В. Ямпольской «Искусство феноменологии» приглашает читателей к диалогу с мыслителями, художниками и поэтами – Деррида, Кандинским, Арендт, Шкловским, Рикером, Данте – и конечно же с Эдмундом Гуссерлем.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Исследуется проблема сложности в контексте разработки принципов моделирования динамических систем. Применяется авторский метод двойной рефлексии. Дается современная характеристика вероятностных и статистических систем. Определяются общеметодологические основания неодетерминизма. Раскрывается его связь с решением задач общей теории систем. Эксплицируется историко-научный контекст разработки проблемы сложности.