Каин: антигерой или герой нашего времени? - [42]

Суконщику вновь сказались плотниками, кои пришли из отдаленного села Усольцева, дабы подыскать в Москве какую-нибудь работенку.

Хозяин долго не торговался, ибо Каин заплатил за постой хорошие деньги.

Своим же товарищам Иван сказал:

— Артелью по Москве ходить не будем. Рыскать станем поодиночке, но чтоб топорище всегда из котомы торчал.

Дня через два обсудили все предложения намеченных «работенок», которые Каин отмел: одни грабежи показались на его взгляд не слишком прибыльными, другие — чересчур рискованными, а посему остановился на своих наметках.

— Вчера в Греческом монастыре[96] остановился весьма богатый купец. На возу его было столь много всякого товара, что наверняка всю келью загромоздит[97]. Вечером навестим сего купца, а пока Кувай и Одноух сходите на Варварку в Монастырский ряд и закупите пять черных ряс, да чтоб попросторней были. И клобуки не забудьте.

Вечером пять монахов во главе с Иваном степенно подошли к воротам обители. Служка пропустил иноков, даже ни о чем не спрашивая.

Зато спросил Каин:

— Опять в обители торговые гости, сын мой.

— Едут, отче. В Гостином дворе, чу, дорого берут.

— Истинно, сын мой. Здесь купцам повадней.

— Уж куды повадней. Свечей не жалеют. Ишь, как палят, — указав на одну из келий, проронил привратник.

— Храни тебя всемилостивый Бог, сыне, — Иван перекрестил служку и двинулся в глубь территории обители. Служка же убрался в свою сторожку.

Иван подвел ватагу к нужной келье и тихонько постучал в дверь.

— Кого бог несет? Хозяин ушел в церковь помолиться.

— Я из соседней кельи, сыне. Принес просвиру[98] твоему господину.

Работник открыл дверь и тотчас же был сбит тяжелым кулаком Каина. Ватага ворвалась в келью.

— Кто вы? — испуганным голосом спросил работник.

— Христовы люди. Бог велел богатым делиться. Купец твой надолго в церковь ушел? Правду сказывай. Коль в сей час вернется, обоих прикончим, а коль не скоро, жив останешься.

— Только что ушел… А вы, никак, злодеи. Не простит Господь.

— Пырну его, чтоб хайло не открывал, — подскочил к работнику Васька Зуб.

— Оставь. Лучше свяжи его. За дело, братцы. Берите только деньги, самоцветы, золотые и серебряные украшения. Никаких узлов за спиной не должно быть, всё — под рясу. (Под рясами были привязаны к опояскам большие кожаные кошели).

Ивану попались не только деньги, но в одном из сундуков и небольшая шкатулка, обитая алым бархатом, с золотыми и бриллиантовыми вещами.

Улов был весьма богатым. Но дальше предстоял весьма опасный обратный путь, где не минуешь ни рогаток, ни караульных будок, ибо Греческий монастырь находился в самом центе Москвы, неподалеку от Красной площади.

Но у Каина, как всегда, было все скрупулезно продумано. Будочникам говорил:

— Черная весть пришла, сыне. Игумен Даниловского монастыря к кончине скор. К отходной поспешаем. Надлежит канон моленный к Господу нашему Иисусу Христу и Пречистой Богородице, при разлучении души от тела православного прочесть.

— Экая жалость, — осенял себя крестным знамением будочник, и без лишних вопросов пропускал иноков.

— Где ты поповских слов набрался? — спросил Кувай.

— В деревне. Приходил из соседнего села батюшка к нашему соседу на отходную, и я там с отцом был.

— Дал же тебе Бог памяти.

— Не жалуюсь, Кувай.

Вернувшись в свое пристанище, подсчитали добычу. Зуб аж к потолку подпрыгнул.

— Живем, братва! Вот это купец!

Каину, как и заведено, полагалась одна треть, но добрую половину своего куша Иван передал братве.

— Ты чего, Иван, порядок рушишь? — строго проговорил Камчатка.

— Не рушу, господа воры.

Иван взял со стола шкатулку с драгоценностями.

— Это моя доля. Давно собирался отблагодарить свою спасительницу Аришку, и вот час настал.

— Спятил, Каин! — закричал Зуб. — Дай ей серебряные сережки и довольно с нее. Подумаешь, краля заморская.

Иван покачал головой, а Камчатка вдруг взорвался, как взрывался он и прежде, когда ходил в вожаках.

— Цыть, падла! Это ты так жизнь Ивана оцениваешь? И другое не забывай. Не Аришка ли навела Каина на филатьевские кладовые? Так бы и двинул по хайлу!

Зуб присмирел: вся братва взирала на него осуждающими глазами.

Встреча с Аришкой состоялась на другой день. Иван уже знал, где ее искать. Обычно по утрам девушка ходила в мясную лавку, что находилась вблизи Варварского крестца. Здесь и обнаружил ее Иван.

Аришка еще больше похорошела. Лицо румяное, улыбчивое, глаза блестят.

Появлению Ивана она несказанно обрадовалась:

— Господи, я уж не чаяла тебя увидеть, Ванечка!

— Отчего?

— На Москве многих похитителей казнили, вот я и подумала… А ты, слава Богу, живехонек.

— Да что со мной могло случится? Дружки говорят, что я заговоренный, — насмешливо сказал Иван.

— Где ж ты так долго пропадал, Ванечка?

— Долгий сказ, Аришка. А ты-то как после грабежа хозяина твоего?

Глаза девушки сразу увяли.

— Худо мне пришлось, Ванечка, тошно рассказывать, да и народ тут снует.

— Пойдем ко мне. Посидим, потолкуем. Черт с ним, твоим Филатьевым. Придумаешь что-нибудь.

— Да не в нем суть, — отмахнулась девушка. — Далече идти?

— К Убогому дому.

Аришка помедлила чуток и решилась.

— Когда я тебя еще увижу, Ванечка. Пойдем.

Дом суконщика делился на две половины. В одной разместилась ватага Каина, в другой — сам суконщик, который вскоре понял, что живут в его избе далеко не плотники, однако хорошие деньги, кои ему заплатили неведомые «работнички», вынуждали его помалкивать.