Кадиш.com - [52]

— Вам помочь? — спрашивает она, с первой же фразы обращаясь к нему по-английски.

— Вы доставляете товары в Америку? Я хочу кое-что туда отправить.

— Вы это ищете? Хорошую доставку? — говорит она, заправляя под шарф-снуд свисающую прядь. — Это ваша большая забота перед тем, как вы купите будущей невестке свадебное серебро?

— О невестке вопрос пока не стоит, — говорит Шули. — И для меня — да, доставка в Америку, простите покорно, — забота номер один.

— Доставка в Америку — наш бизнес. Это наша специальность, — говорит она и облокачивается о прилавок. — Вы говорите, что доставить, а мы это очень хорошо пакуем и отправляем. Большое и маленькое. Дорогое и дешевое.

Распрямляется, кричит в арочный проем за своей спиной: наверно, там мастерская, примыкающая к торговому залу.

— Скажи ему! Мы все хорошо пакуем, Шмулик?

— Мы пакуем лучше всех! — кричит Шмулик в ответ.

— Мы оформляем здесь страховку, — говорит она. — А в таможенной декларации пишем «ноль долларов». Ни здесь ни там никаких проблем. Вы не волнуйтесь. Оно туда доедет, и, пока будет ехать, его не сломают и не украдут. Ни одной царапины. Чик-чок[117], и оно будет у них. Даже через два дня, если хотите заплатить за «Ди-Эйч-Эл».

— Хорошо, — говорит рав Шули. — Превосходно.

Оглядывает сокровища в зале, пристально осматривает полки.

— Мне нужно кое-что особенное.

— Особенное — тоже наша специальность, — говорит женщина и снова хватается за ту же самую прядь, которая все время выбивается из-под снуда. — Видите что-нибудь, что нравится?

Шули ненадолго прикидывается, будто рассматривает подсвечники и мезузы, серебряные подносы и короны для свитков Торы.

— Все, что я вижу, не совсем то, что мне нужно.

Женщина снова окликает кого-то в мастерской — зовет Шмулика, и тот неторопливо выходит, одетый в спецовку из плотной ткани — его можно принять за шахтера.

— Этот хочет особенное, — говорит она, тянет Шмулика за тесемки фартука, подталкивает вплотную к прилавку. То, как она с ним разговаривает, как она его тянет за фартук, наводит Шули на предположение, что он ее муж.

Она говорит Шули:

— Это серебряных дел мастер. Он делает все, что здесь.

Мастер Шмулик роется в одном из застекленных шкафов, что-то разыскивая, а потом прекращает поиски, вытирает кисти рук — и с внешней, и с внутренней стороны — о спецовку. От этого, насколько может судить Шули, руки не становятся заметно чище.

— Вам надо вещь на заказ? — говорит Шмулик.

— Возможно, — говорит Шули. — Наверно, да. Я ищу бокал для кидуша. Такой, увидишь — и ахнешь.

— И вы не видите его в витринах?

Шули отмалчивается.

— Думаете, я экстрасенс? Я тут на работе. Покажите мне что-то, похожее на такой, какой хотите, и мы с этого начнем.

— Вы можете на нем что-то вырезать?

— Типа картинок? — спрашивает Шмулик. — Гроздь винограда? Гранат?

— Типа слов, — говорит Шули.

Тут женщина взмахивает рукой, словно хочет сказать: катан алав[118], нет такой задачи, которая была бы не по плечу мастеру. Взмахивает эффектно, с непринужденностью, дарованной тем, чьи локти гнутся.

— Хотите гравировку? — говорит она. — Он сделает гравировку. Хотите выпуклую? Барельеф, горельеф — ну, горельеф, знаете? — он сделает все, что вы хотите. Один раз, для клиента из Цфата, он вырезал весь текст Пиркей Авот[119] на маленьком серебряном яйце. Нельзя было прочесть без лупы. Каждая буква — аккуратная.

— Мне нужны большие, — говорит Шули.

— Буквы большие проще, чем маленькие, — говорит она. — В этом суть. Если он может сделать яйцо, он может сделать бокал.

Шули снова таращится на товары, и глаза у него разбегаются. А женщина — в торговле она поднаторела — говорит:

— Смотрите сколько хотите, — и возвращается к работе. Мастер топчется рядом, неотрывно глядя на Шули, но, получив от нее локтем в бок, принимается рассматривать пол.

Наконец Шули замечает на одной из верхних полок кубок. И говорит:

— Я хочу вроде этого.

— Этого? — говорит она.

— Этого? — говорит мастер.

— А что с ним не так? — интересуется Шули.

— Этот не для кидуша, — говорит ему женщина. — Этот для Песаха. Это кос Элиягу, — говорит она. Бокал гигантской величины: во время седера в него наливают вино для пророка Элиягу.

Она подтаскивает к стене табурет, забирается на него, достает кубок. Прежде чем передать его Шули, крутит в руках, показывая замысловатый филигранный узор посередине. И верно: там написано «Кос Элиягу» на иврите, крупным шрифтом.

— Да, — говорит Шули, не робея, прикидывая, сколько весит кубок. — Я хочу вроде этого, но для шабата.

— Вы хотите песахный кубок для обыкновенного шабата? — говорит мастер.

— Нет, я хочу бокал для кидуша. Но большой, вроде этого. Там, где написано «Кос Элиягу», посередине, я хочу, чтобы было написано «Кос Гавриэль».

— Вам нужен бокал для ангела Гавриэля? — говорит женщина.

— В принципе да, — говорит Шули, любуясь сосудом у себя в руках. Подняв глаза, говорит: — Это для моего друга.

У обоих глаза лезут на лоб, и Шули решает, что требуются пояснения.

— Для друга, который еще ребенок, — говорит он. — Подарок мальчику, которому сейчас нелегко. Я хочу, чтобы имя было красивое и большое. Чтобы его можно было прочесть из другого угла комнаты.