Кадис - [24]

– Сожалея об этих заблуждениях, мы здесь не принимаем политику близко к сердцу, – проговорила хозяйка, обращаясь ко мне. – Друзья, собираясь в моем доме, делятся мнениями о дурном правительстве и о ничтожных философах. Что касается меня, то я занята лишь предстоящим браком моего дорогого сына и религиозным воспитанием моей дочери, – при этом она указала на Асунсьон, – которая в недалеком будущем вступит в монастырь реколеток, следуя своей твердой и непоколебимой склонности. Вот занятия, которые наполняют радостью мою угасающую жизнь; им я безраздельно посвящаю все свои силы.

Асунсьон потупилась, а Пресентасьон подняла глаза, желая на моем лице прочесть, какое впечатление произвели на меня слова их матери.

– Вы позвали Инес? – спросила донья Мария. – Диего, твоя будущая супруга, без сомнения, недовольна твоим дурным поведением и недостатком внимания. Тебе необходимо исправиться. Сейчас, когда она войдет, ты должен в нежных выражениях высказать ей свое намерение никогда больше не причинять ей огорчений, уходя из дому в те часы после полудня, которые я отвела на ваши совместные беседы или чтение назидательных стихов и басен. Я, сеньор дон Габриэль, – тут донья Мария снова обратилась ко мне, – не люблю держать молодежь взаперти. Я понимаю, что к мальчикам надо относиться терпимо, особенно когда они достигают известного возраста. Нынешние времена – не в пример прошлым – требуют, чтобы юноши и девушки пользовались в семье известной свободой. Вот почему я разрешаю невесте моего сына появляться по вечерам в гостиной и беседовать на мирские темы с положительными и разумными людьми. Ежели молодая девушка призвана жить в свете, украшая своим присутствием аристократический дом, ее не следует воспитывать так замкнуто и сурово, как ту, которой суждено остаться в девицах и провести жизнь в тесном домашнем кругу или избрать своей целью служение Богу, участь наиболее достойную и добродетельную. Обе мои дочери совершенно счастливы, они не жаждут ни балов, ни прогулок, ни театра. Я не враг развлечений; не подумайте, что я лишь перебираю четки и заставляю детей весь день читать молитвы или докучаю им рассказами из священной истории. Ничуть. В нашем доме разрешается – с должной умеренностью, конечно, – говорить на светские темы. Порой мне даже приходится призывать к порядку и прекращать обмен мнениями по вопросам теологии, ибо лорд Грей, который нас часто посещает, любит весьма непринужденно беседовать на самые деликатные темы.

– Так, например, вчера вечером он вздумал утверждать, – не вовремя вмешался в разговор дон Пако, – что для него непостижима тайна воплощения, и он попросил сеньориту Асунсьон объяснить ему сей вопрос.

– Сейчас говорю я, сеньор дон Пако, – решительно заявила раздосадованная графиня. – Не имеет никакого значения, что вчера сказал и чего не говорил лорд Грей… Так вот, как я уже упомянула, у нас часто бывает лорд Грей, столь уважаемый, серьезный и рассудительный человек, что второго подобного ему вы не сыщете на свете. Дочери мои с удовольствием слушают рассказы о его приключениях. Вы знакомы с лордом Греем?

– Да, сеньора. Это человек достойный и богобоязненный. Вы знаете, он собирается перейти в католичество.

– Господи, что я слышу! – воскликнула с удивлением и радостью донья Мария. – Мы неоднократно касались этого вопроса, и мои дочери и я призывали его принять такое спасительное решение.

– Я часто и подолгу бываю в Кармен Кальсадо и не раз замечал, как лорд Грей беседует с падре Флоренсио, самым известным в Кадисе проповедником, обращающим англичан в нашу веру.

– Лорд Грей, несомненно, навестит нас сегодня, – сказала донья Мария. – А вы, сеньор дон Габриэль, вы еще придете составить нам компанию?

– Сеньора, – ответил я, – это доставило бы мне огромное удовольствие, но мои служебные обязанности и необходимость прочесть сразу всю главу о предвидении[75], самую трудную из всех глав, надолго удержат меня на Острове.

– А что вы думаете о предвидении? – спросил меня Остоласа в тот миг, когда я менее всего ожидал подобной атаки.

– Что я думаю о предвидении? – повторил я, стараясь скрыть смущение и найти какой-нибудь избитый ответ, чтобы выкрутиться из беды.

– Он думает то же самое, что и святой Августин, – поспешно произнес дон Пако, желая блеснуть своей ученостью.

– Я вижу, дети боятся слово пропустить, – сказала донья Мария, заметив, что ее дочери проявляют слишком большой интерес к обсуждаемой теме. – Дети, предоставьте мужчинам разбираться в этих запутанных вопросах. Они-то уж знают толк в подобных делах. Незачем с такой жадностью прислушиваться к их разговорам, займитесь лучше картинами, поглядите на наш разрисованный потолок, а то поговорите со мной, спросите, не прошла ли моя боль в плече.

– То же самое, что и святой Августин, – подтвердил дон Диего. – Он придерживается одного мнения со святым Августином и со мной.

– Это подлежит обсуждению, – сказал я, силясь припомнить то, что когда-то было прочитано. – А вы сами разделяете мнение святого Августина?

Остоласа, Тенрейро и дон Пако пришли в замешательство.

– Мы…

– Полагаю, вы знакомы с новейшими трактатами…