Кабы не радуга - [21]

Стражи правопорядка, венчанные славой и честью,

спят под Святым Георгием на гранитной колонне.

Желтые листья на свежей траве. На пределе

скорости мимо несутся автомобили.

Скоро вернемся. Заварим чай. В самом деле —

все изменилось, а мы остались такими, как были.

Каждый – ребенок, подросток, старец – три ипостаси

в одной груди, голове – как кому думать легче.

Ангелы тихо поют о Всемилостивейшем Спасе.

Все иначе. Время ранит, а Вечность – лечит.

"Присудили ссылку. В ссылке опять судили…"

Присудили ссылку. В ссылке опять судили.

Присудили острог.

Хороший острог, и начальник не больно строг.

Только с виду – суров

да кричать здоров,

типа, всех вас – в бараний рог.

Стены из бревен, вокруг неглубокий ров.

Недалеко – деревня, семьдесят пять дворов,

сотня свиней, штук пятьдесят коров,

плюс небольшая церковь, в которой Бог:

три лица глядят через три окна.

А за лесом – гора, согнутая спина.

Выглянет солнце на час и сразу назад нырнет.

В лесу шалят – что ни день, кто-то кого-то ножом пырнет.

Комендант на лысую голову надевает парик,

на ночь читает Киевский патерик,

третий год на себя никак не натянет мундир,

под самое горло подпирает трехслойный жир.

А сиделец-то наш ворочает камни на берегу.

А Бог из окна кричит: гляди, как я душу твою берегу!

Был в фаворе,

да не в позоре,

в опалу впал —

не пропал,

в ссылке,

да не в могилке,

и в тюрьме —

не в дерьме.

И зима не больно сурова, и конвойный не больно лют.

То старушка подаст баранку, то махорки с воли пришлют.

Ночью проще вставать к параше, чем ходить до двора.

И конвойный поет покраше, чем столичные тенора.

"Две прически с узлом на затылке, две старушечьих головы…"

Две прически с узлом на затылке, две старушечьих головы,

две соседки-подруги с глухих довоенных лет

пили чай из фарфоровых чашек, называли друг друга

на "вы",

отставив мизинцы, ломали пластинки галет.

Когда отключали свет под вечер, сидя впотьмах,

объемные свитера на спицах вязали они.

Как говорится, все делалось так, как в лучших домах,

вернее, в старых домах, знавших лучшие дни.

"предсказанные предпоследние предвоенные времена…"

предсказанные предпоследние предвоенные времена

если завтра в поход мальчик поет если завтра война

проснешься врубишь телик опа-на а вот и она

серия взрывов на рынках вызван выслан посол

войска подтягиваются к границе диктатор зол

с утра к чашечке кофе чашечка крови на стол

еще накрахмалены скатерти и столовое серебро

до блеска начищено прячешь чужое добро

малейшее нарушение дисциплины штык под ребро

мальчишки-газетчики выкрикивают слова

ультиматум рост напряженности очередная глава

в европейской истории которая как известно всегда права

не имеет сослагательного наклонения а что она

вообще и вотще имеет дьяволом по образу сотворена

европа надгробных камней завтра будет покорена

богатырь ругает лошадку травяной мешок волчья сыть

война вопрошает диктатора сможешь ли отличить

труп ребенка от куклы когда не сможешь будешь меня учить

"Перекати-поле – были бы ветер и степь. Вот…"

Перекати-поле – были бы ветер и степь. Вот

и вся отчизна, плюс в небе Чумацкий Шлях.

Мужики с утра на барское поле перегоняют скот,

и скот щиплет пшеничку. А что еще делать

на барских полях?

Тем более, барин в столице, оканчивает университет,

в церковь ни ногой – ни на Пасху, ни на Рождество.

На могиле у стариков не был несколько лет.

Навряд ли когда-нибудь черт сюда принесет его.

Перехожие странники псальму поют. Пыль из-под ног.

Взлетают кузнечики, ящерки греются, оглядываясь

по сторонам,

потом разбегаются в стороны – видно, чуют подвох.

Мы любим степь. А что еще делать нам?

Были бы горы – любили бы горы или морской простор,

были бы скалы – любили бы скалы, что может быть

лучше скал?

Вот скрутят тебя, разбойник, попадешь под топор,

тогда и увидишь отчизну, которую век искал.

"Предложили на выбор: потоп или красный петух?.."

Предложили на выбор: потоп или красный петух?

Выбрал красного петуха. Горел пожар, да потух.

Потом выбрал потоп, но ушла вода, пересохла река.

Хотел удавиться, но убоялся греха.

Пошел по дороге, зажег свечу. Воск со свечи

обжигает руку. Свеча не гаснет, горит в ночи.

Вот и райски врата, что есть силы стучи.

Слышишь, старик за оградой кряхтит, достает ключи.

"как у нашей у горгоны…"

как у нашей у горгоны

змеевидны волоса

змеевидны волоса

вот какие чудеса

а у нас златы погоны

и глаза как небеса

голубые небеса

извиваются змеюки

где гадюки где гюрза

где гадюки где гюрза

каменеют наши руки

наши ясные глаза

наши ясные глаза

словно камень бирюза

а пошли-ка ты рассея

многомудрого персея

многомудрого персея

что со зеркалом-щитом

что со зеркалом-щитом

в дивном шлеме золотом

ставит воин достохвальный

пред горгоной щит зеркальный

чтобы было ей видней

чтобы было ей видней

мол сама и каменей

мол сама и каменей

если так тебе охота

и отважная пехота

каменеет вместе с ней

подъезжая под ижоры

мы твои воспомним взоры

и клубок шипящих змей

расчеши-ка их сумей

каменеет вся природа

даже люди из народа

каменеет и персей

вместе с армиею всей

все теперь окаменелость

наши шалости и смелость

а когда-то славно пелось

как штыком вперед идешь

и веселой смерти ждешь

"Мама, пойдем смотреть панораму – ту, которая про войну…"

Мама, пойдем смотреть панораму – ту, которая про войну.