К вопросу о миражах - [121]

— Ну, хорошо, — сказал Кудрин, — теперь под протокол расскажи инспектору Рябову все то, что ты только что нам рассказал.

Когда Кукуева увели, Евгений Сергеевич спросил у Ковалева: «А что, «Золотой» действительно еще промышляет в районе?

— Да нет товарищ подполковник, — ответил Ковалев, — старый он уже стал, может лишь со своими подельниками обворовывать посетителей парка, а на крупные дела он больше не способен в силу своего преклонного возраста.

— Необходимо срочно встретиться с этим «Золотым», — проговорил Кудрин.

— Да он и сейчас видимо сидит в кафе «Прага» в парке, — ответил Ковалев.

— Так поехали в парк, нечего время терять, — сказал Евгений Сергеевич и стал собираться.

Через полчаса они зашли в кафе; заведение было уже открыто. В нем был один большой зал, в котором стояли тяжелые дубовые столы и стулья. У буфета стояла полная немолодая женщина с папиросой в левом углу рта, щуря от дыма левый глаз. За угловым столом справа, окутанным табачным дымом, сидели пятеро молодых мужчин, и пили пиво; возле ножки стола валялась пустая бутылка из-под водки. В центре стола восседал пожилой человек с сединой на голове и небольшой лысиной.

— По какому случаю такой ранний банкет? — спросил Ковалев.

Пожилой человек приподнялся со своего стула и, изобразив на лице улыбку прошепелявил: — Гражданин начальник, что за шухер, мы с друзьями просто отдыхаем.

— Отдыхать «Золотой» ты будешь на том свете, — громко сказал Ковалев и подошел к столу.

— Чем обязан? — проговорил «Золотой» выпуская изо рта клубок дыма.

— Собирайся и поедешь с нами в контору, — строго сказал Ковалев, там тебе все расскажут.

Сидящие за столом притихли, пригнули головы прямо к столу и старались не смотреть в сторону вошедших. «Золотой» подошел к Ковалеву и по выражению лица того понял, что права качать бесполезно и в сопровождении подошедшего участкового инспектора пошел к выходу из кафе.

Уже через двадцать минут они были в кабинете Ковалева.

— Колись «Золотой», зачем послал «Куку» на убой «Шныря»? — резким тоном спросил Кудрин.

Несколько мгновений тот смотрел на Евгения Сергеевича, нутром чувствуя, что перед ним стоит какой-то большой начальник.

— Не знаю никакого «Куку» и никакого «Шныря», — медленно проговорил он и улыбнулся во весь рот, показывая свои золотые коронки.

Да врешь ты все, «Золотой», — проговорил стоящий у двери Ковалев, — старый ведь уже, а все приключений на свою седую голову ищешь.

Кудрин достал из серой папочки объяснение Кукуева и зачитал выдержки из него: — «Поехать на станцию «Раздельная» и отыскать «Шныря» мне приказал лично «Золотой»; в скобках была расшифровка его клички — Боков Петр Тимофеевич. Он дал мне пятьсот рублей, назвал адрес, по которому надо искать «Шныря» и сказал, что у него находится деревянная шкатулка с изображением бородатого мужика, которую нужно взять любым способом у него и привезти в Москву.

— Ну что, услышал, — резким тоном проговорил Кудрин.

— Но там ведь не сказано, что я приказал убить «Шныря», — проговорил Боков.

— Да, теряешь ты свою уголовную квалификацию, — с улыбкой сказал Ковалев, — ты же только что признался, что знаешь их обоих.

— Да, знаю, — тихо произнес Боков, вытирая платком обильный пот со лба, — ну и что из этого?

— Так вот «Кука» замочил «Шныря» и тот сейчас лежит в морге, если еще не похоронили, — добавил Евгений Сергеевич.

Боков весь съежился, побледнел и, глотая слюну, проговорил: — Клянусь, гражданин начальник, что не говорил я «Куке» мочить «Шныря», мне нужна была лишь эта проклятая шкатулка.

— Колись «Золотой», кто тебя надоумил воровать ее из музея и как ты вообще о ней узнал? — спросил Кудрин.

— Да ничего я говорить не буду, — упорствовал Боков.

— Ну, тогда я расскажу о твоих ближайших перспективах, — проговорил Евгений Сергеевич, — «Кука» пойдет как исполнитель убийства, а ты — как его организатор. Ты прикинь Боков, сколько тебе лет и выйдешь ли ты вообще живым из зоны.

Воцарилась молчание, Боков сидел на стуле опустив голову и нервно теребил рукой правое ухо.

— Я все расскажу, — сказал вдруг «Золотой», — только выслушайте меня, я действительно не говорил «Куке» убить этого дурака — Ваську, но начну издалека. Первая моя ходка была за кражу продуктов в 1941 году и, загремел, еще пацаном, в Бухарскую колонию. Не знал я тогда обычаев зоны, вот черт меня и попутал украсть у одного из заключенных кусочек мыла. На следующий день меня жестоко стали избивать и наверняка бы убили, не вмешайся заместитель начальника колонии по оперативной работе лейтенант государственной безопасности Бездомный. Он тогда меня буквально вырвал из рук смерти, а потом, после лечения в лазарете, направил в другую колонию. Но перед этим он вызвал меня и сказал, что я перед ним теперь должник и что помнить об этом обязан всю жизнь.

— Бездомный, где-то я уже слышал эту фамилию, — подумал Кудрин. И вдруг его осенило — Макеев ведь наверняка про него и рассказывал, круглая земля!

— Прошло много лет, — продолжал Боков, — и в начале июня ко мне домой явился пожилой человек, в котором я с трудом узнал того самого Бездомного. Он мне напомнил о моем долге перед ним, дал задаток тысячу рублей и попросил, чтобы я «сработал» деревянную шкатулку, которую вместе с другими артефактами привезли на выставку в музей на Песчаной улице. Я направил туда «Шныря», который несколько лет жил в моем бараке у Сокольнического рынка и выполнял разные мои поручения. «Шнырь» тогда рано утром направился в музей, чтобы посмотреть на эту деревянную шкатулку, а к вечеру я ему дал пятьсот рублей и сказал, чтобы он выкупил ее у работников музея. Деньги ведь немалые за какую-то деревяшку! А на следующий день я узнал, что он залез в музей и кроме шкатулки «свинтил» еще что-то из дорогих вещей и исчез. Я понял, что он с деньгами и этими вещами подался на родину, больше ведь бежать ему было некуда. Бездомный уже несколько раз ко мне заходил и требовал шкатулку. Тогда я послал к «Шнырю» своего подручного «Куку», но убивать его я не велел, а лишь забрать шкатулку, которую он мне вчера привез.