К Вашим услугам, государь - [26]
Фихтенгольц, перебросивший ногу через голову коня, чтобы лихо спешиться на хельветский манер, так и остался сидеть в седле, как на лавочке.
— С кем? С Эделией? — он так надеялся возвратить ее императору, даже сдуру послал горделивое письмо Арнульфу сразу после получения весточки от вырвавшегося ночью из-под ареста Вербициуса… Ведь как все хорошо вышло: только прискакал к трактиру, ставшему временной резиденцией Фихтенгольца, гонец с сообщением об исчезновении Эделии и предполагаемыми приметами ее мужского (ха!) гардероба, как тут же прибегает человек от Вербициуса с письмом о переодетой даме у кузины. И одежда точь-в-точь, и внешностью похожа! Ну как было отпустить императорского гонца без немедленного ответа? Не извольте беспокоиться, Ваше Императорское Величество, Ваш верный слуга уже давно предвидел и распорядился… А ведь была мыслишка, что неспроста Эделия оказалась возле фон Мюнстера… Отмахнулся, не может этот чурбан тонкую игру вести. И сам решил не показываться, пока барон не уедет. Вот он и уехал… «Что теперь делать?» Он съехал с седла, как с ледяной горки.
— Куда они поехали, ты узнал?
— В Хельветию! — захихикал Вербициус. — Как, значит, барон узнал, что он, рыцарь-то этот смешной, дама, так сразу с ней и сбежал! — Письмо! — Фихтенгольц быстро приходил в себя. — Все для письма приготовь мне, быстро!
— Кузе-е-е-е-е-е-ен!!!! — распахнулось окно прямо над головой Вербициуса и тот, вжав голову в плечи, быстро потрусил прочь. — Ку-у-у-у-у… зе-е-е-ен!..
— Я сейчас поднимусь, дорогая кузина, не убивайтесь так! — и Фихтенгольц вошел в дом.
На лестнице его чуть не сбил с ног кучер Строфокамиллы, бежавший вниз с испуганным выражением лица и огромным узлом в руках. Кто-то собирается в путь… Фихтенгольц унял раздражение, добавив кучеру скорости своим знаменитым шипчиком на сапоге, и хотел было продолжить путь наверх, но Строфокамилла уже стояла у лестницы. Глаза ее сверкали, а руки со сжатыми кулачками мелькали в воздухе так быстро, что сосчитать их было совершенно невозможно.
— Я помчусь за ним! Не нужно меня утешать! Не нужно меня останавливать! Я помчусь! Верхом! Я тоже одену штаны, коли он предпочитает обтянутые задницы! Я настигну! Я ей! Глаза! Нет, да я же ей сердце вырву!
Позади Фихтенгольца тактично кашлянул проворный Вербициус.
— Кузина, я должен написать Его Императорскому Величеству письмо, весьма срочное… А вы пока одевайтесь. То есть… Переодевайтесь.
Фихтенгольц, не дав Строфокамилле возможности ответить, выскользнул обратно во двор и зашарил глазами в поисках ровной поверхности, глазки Вербициуса старались помочь. Ничего.
— Поворачивайся, да не вздумай вздохнуть! — и Фихтенгольц выхватил бумагу и чернила из рук Вербициуса, примериваясь. — Нет, не так, на карачки опускайся. Да прекратите же там пороть! Или хоть орать, невозможно сосредоточиться!
Опытный придворный не задумывается, как начать письмо к императору, первые фразы слетали с пера легко, не требуя никакого внимания. Когда же подошло время сообщить нечто серьезное, то все уже было обдумано:
«Вырвав силой из моего доверенного человека, что странствующий рыцарь на самом деле госпожа Эделия, известный вам грубостью и необузданностью нрава Руперт фон Мюнстер похитил ее из находящегося под моим покровительством дома, где я обеспечил госпоже подобающие покой и охрану. Увы, у Вашего преданного слуги есть все основания предполагать, что честь и даже жизнь госпожи Эделии находятся в превеликой опасности. Не смея медлить, я пускаюсь в погоню за злодеем, который поспешил в Хельветию, намереваясь предать там Имперские интересы еще прежде даже, чем растерзать невинную агнцу».
— Или все-таки после? — задумался Фихтенгольц, закончив письмо. — Да какая разница, хоть бы и одновременно! — и остро отточенное перо вонзилось в ягодицу Вербициуса. — Больно жирен ты, скотина, невозможно приличествующий почерк соблюсти!
Фихтенгольц помахивал письмом, а Вербициус, все в той же позе, делал пятую попытку дотянуться до торчащего из зада пера, когда Строфокамилла появилась в дверях. Ее наряд включал в себя дамскую охотничью шапочку, приталенный серый, под цвет глаз, сюртук, кожаный панцирь, удачно тесноватый в груди и оттого незашнурованный до верха, ослепительно белый шарфик, деланно небрежно завязанный и прикрывающий рвущуюся из панциря грудь, кожаные портки, несколько великоватые, сапожки из чудесно выделанной мягкой кожи и некоторое количество ленточек, повязанных там и сям…
— Я не слишком похожа на какую-нибудь ряженую? — спросила она с сомнением. — Не слишком. — двусмысленно ответил Фихтенгольц, но, вспомнив о безжалостном времени, тут же исправился: — Амазонка. Прекраснейшая амазонка, кузина. Однако, нам пора в путь.
— Нет, нет, не так сразу… — Строфокамилла неуверенно прошлась по двору. — Вот здесь сборит очень. Штаны надо немного ушить. И седло — у меня совсем нет подходящего седла, все дамские или сильно потертые.
— Дьявольщина… — Изощренный мозг Фихтенгольца предпочитал простые и надежные решения. Раз Строфокамилла собралась ехать, то место в плане ей найдется, и прекрасное место, но надо спешить. Нельзя доверять важные дела другим, в ключевых местах надо выходить на сцену самому и действовать быстро и точно. В то же время пуститься вдогонку за Рупертом, надеясь, что Строфокамилла догонит, полнейшее ребячество, она найдет себе утешителя не отъехав от дома и мили, уж свою-то кузину Фихтенгольц знал. — Вербициус! Седлай коня! Да не для госпожи, тупица, для себя!
Хокку (хайку) заката. Начальные стихи заката. Так называется эта повесть, если перевести слово «хокку» (начальные стихи) буквально. Полустрофа танка, три первых его строчки, хокку вышел из комического жанра и отправился в свое долгое-долгое путешествие в искусстве пятьсот с лишним лет назад. Хокку постоянно развивалось — от комедии к лирике, от лирики к гражданскому пафосу. Первоначально — трехстишие, состоящее из двух опоясывающих пятисложных стихов и одного семисложного посередине — к описываемому времени оно приняло совершенно свободную форму написания.Из глоссария.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Оксана Аболина (лауреат престижной Всероссийской литературной премии «Добрая лира») и Игорь Маранин (автор книги «Мифосибирск», ставшей бестселлером в Новосибирске) смешали в своей приключенческой повести два жанра: антиутопию и утопию. Мир через пятьсот лет после катастрофы по-прежнему опасен: отравленные территории, дикие разбойники, опасные звери-мутанты. Но во все времена находятся люди, желающие променять безопасный купол города на вольную жизнь.
Скончался печально известный олигарх. Всё-то он делал — и детские дома открывал, и дыры в бюджете затыкал, и научные исследования финансировал, а народ его всё равно ненавидит. Каким же образом напоследок обелить его имя? «Рваная грелка-2017», весна.
До пандемии это был замок, старинное жилище европейского рода. Теперь правительство разместило здесь реабилитационную школу для зараженных и жертв Чипаколипсиса. Служащие школы подвергаются опасности — зловещий вирус по-прежнему действенен. «Рваная грелка-2017», весна.
Финляндия в составе Российской Империи долгое время обладала огромной автономией. На памятнике Александру II в Хельсинки выбито «1863» – год, когда финский язык в Великом княжестве Финляндском стал официальным. Однако русификация начала XX в. вызвала небывалый взрыв антироссийских настроений, а в 1918 г. красные финны проиграли в Гражданской войне. Так закончилось столетие «русской истории» Финляндии… Эта книга впервые во всех деталях восстанавливает революционные события 1917 г. и боевые действия Гражданской войны в Финляндии.
Исторические приключения на экзотическом Востоке. Доблестные рыцари и воины ислама, прекрасные принцессы и загадочные города, орды кочевников и древние сокровища… Кормак Фицжоффри родился на земле, где балом правили насилие и кровь. Но он смог выжить. Странствующий воин, наемник и мститель. Немного у него друзей, и тот, кто причинит им вред, рискует не дожить до рассвета… Кормак хочет освободить своего суверена из лап врагов, и для этого ему нужно найти выкуп. Причем выкуп королевский. В этом ему может помочь местный царек-разбойник.
Не все продается и не все покупается в этом, даже потребительском обществе!
Япония, Исландия, Австралия, Мексика и Венгрия приглашают вас в онлайн-приключение! Почему Япония славится змеями, а в Исландии до сих пор верят в троллей? Что так притягивает туристов в Австралию, и почему в Мексике все балансируют на грани вымысла и реальности? Почему счастье стоит искать в Венгрии? 30 авторов, 53 истории совершенно не похожие друг на друга, приключения и любовь, поиски счастья и умиротворения, побег от прошлого и взгляд внутрь себя, – читайте обо всем этом в сборнике о путешествиях! Содержит нецензурную брань.
Роман-приключение о мото-путешествии в тибетский загадочный регион, которое состоялось в 2019 году. Экспедиция прошла по маршруту российского путешественника Гомбожаба Цыбикова в Тибет в начале 20 века. Цыбиков отправился в Тибет по заданию российского правительства под прикрытием буддиста-паломника. Гамбожаб сделал первые фотографии Тибета. Как изменился за 120 лет Тибет, и как поменялось его восприятие окружающими? «Так сложно свыкнуться с мыслью, что весь Тибет есть замысловатое переплетение реальности и вымысла».
Мы едим по нескольку раз в день, мы изобретаем новые блюда и совершенствуем способы приготовления старых, мы изучаем кулинарное искусство и пробуем кухню других стран и континентов, но при этом даже не обращаем внимания на то, как тесно история еды связана с историей цивилизации. Кажется, что и нет никакой связи и у еды нет никакой истории. На самом деле история есть – и еще какая! Наша еда эволюционировала, то есть развивалась вместе с нами. Между куском мяса, случайно упавшим в костер в незапамятные времена и современным стриплойном существует огромная разница, и в то же время между ними сквозь века и тысячелетия прослеживается родственная связь.