К Вашим услугам, государь - [19]

И Руперт, и Строфокамилла не удержались от того, чтобы бросить внимательный взгляд на руки вошедшего рыцаря. Но оба были крайне удивлены, не обнаружив и следов перстня. Рыцарь часто и порывисто дышал. Строфокамилла приняла позу, приличествующую хозяйке дома, закрыла распахнутый любопытством рот, выпрямилась в кресле и сквозь полуопущенные ресницы выжидающе посмотрела на незваного гостя. «Совсем мальчик. Просто ангелочек. Глазки грустные. Румянец во всю щеку. Лапочка. Если б не Руперт…»

Барон же не мог отделаться от ощущения, что где то встречал этого молокососа. Что-то… Где-то… Но память, ослабленная ранением, отказывалась помочь. В досаде Руперт хлопнул себя по колену и в упор, вызывающе, уставился на гостя.

— Позвольте представиться, дворянин Эдольфус фон Шрайбер, странствующий рыцарь. Путешествуя по зову сердца, в поисках подвига, который мог бы прославить мой, увы забытый при дворе, герб, я подвергся нападению разбойников. Здесь, недалеко от вашего дома. Их было так много, что я едва сумел избежать смерти, потеряв всё имущество и оруженосца. Припадаю к вашим ногам и прошу вашей милости и краткого пристанища в вашем доме, дабы привести себя в порядок и собраться с силами.

Эдольфус фон Шрайбер упал на колено. Строфокамилла милостиво протянула юноше правую руку для поцелуя, второй смахнув сентиментальную слёзку, набежавшую дабы указать на пылкость сердца и сострадание к пострадавшему. Барон же издевательски осклабился и громогласно гоготнув сказал:

— Ха! Неплохое начало для странствующего рыцаря. Пара таких подвигов, и ты, дружок, сможешь смело претендовать на место среди императорских скороходов. Там требуются быстрые ноги.

— Барон! Как вы можете! Вы жестоки. Мальчик только что избежал смертельной опасности. Строфокамилла фон Линц, хозяйка этого дома, к вашим услугам. Вы можете расчитывать на мое гостеприимство и быть моим гостем, пока вам это не наскучит. А этот грубиян — барон Руперт фон Мюнстер, не обижайтесь на его слова, он очень милый, но огрубел проведя много времени в сражениях и походах. Я сейчас же отдам распоряжение приготовить вам комнату и подать все необходимое. А потом вы мне все расскажете. Я так люблю эти страшные мужские приключения.

19

12 июня, 11 часов вечера

Жирную баранью ногу ухватить гораздо трудней, чем кухарку Марту прижать в углу. Марта, шалава, задом крутить и подолом махать очень горазда. А попробуй, где нибудь в кладовке её… и глазом не моргнешь, как останешься обниматься со своим животом.

Пальцы оскальзывались и нога норовила ускользнуть под стол. Можно б, конечно, баранину, как господа, ножом порубить. Да уж кусками в рот. Госпожа Строфокамилла с другой ногой так и сделала, а эту вот не осилила, с бароном уединиться торопилась. Но Вербициус не был господином и знал, как вкуснее всего есть баранью ногу, не портя удовольствие барскими выкрутасами.

Жареную баранью ногу следует положить целиком на подогретое блюдо, посыпав молотыми сухарями и зеленью, сдобрив невыносимо острым чесночным соусом и мелко порезанным луком, сбрызнуть вишневым уксусом, ухватить с двух концов покрепче, зажмурить глаза, глубоко выдохнуть и впиться со всего маху зубами в сочную мякоть, так чтоб жирный сок брызнул во все стороны. Делая короткие передышки, для освежения раскаленного неба, нужно постепенно поворачивать баранью ногу и вгрызаться, вгрызаться, вгрызаться! Пока не появятся первые проблески белоснежной кости. Тогда уж можно откинуться, утереть набежавшую слезу, глотнуть господского вина из утащенной загодя бутылки и смачно, вкладывая всю страсть, рыкоподобно рыгнуть. У-уф! И опять зубы в ход. И снова. До последнего лоскутка мяса на блестящей салом кости.

Вербициус произвел двенадцать атак и утомленным победителем, с легким сожалением о краткости счастья, обозревал результаты своей воинственности. — «И-ик! Барашек был… и-ик… и-ик… хорош, подлец. Порадовал». Осоловевшими глазами мажордом повел по кухне, приглашая в свидетели сковородки, кастрюли, чаны, акацию, лезшую ветвями в окно, кухаркину кошку. Взгляд уперся в сдобный зад Марты, туго обтянутый цветастой юбкой. Она наклонилась налить кошке молока в глиняный черепок. — «А не попробовать ли сейчас?.. И-и-ик! А? Пожалуй, нет. Сейчас — это вряд ли… — Вербициус дружески посмотрел на свое героическое пузо. — И-ик! Ить сейчас оно, подлое, пуговку оторвет на камзоле. Надо расстегнуться. И пояс распустить. Да и из кости мозг повыбить надо. Не собакам же оставлять! Говорят, от этого костного мозга у человека и свой крепче становится. Нам, конечно, по службе свой-то не особо как нужен. На то и господа, чтоб думать. Но в хозяйстве чего только не сгодится. Всякая дрянь бывает в дело идет. Вон, молодой господин прискакал как босяк, пары белья на смену нет, а не то, что там чего. А мы люди степенные, с местом, нам это не годится — мозги в ноге оставлять». И мажордом принялся колотить костью о блюдо.

— Эй Марта, плутовка, ты вина и фруктов молодому господину отправила? Иль забыла, со своими глупостями?

— Ой! Что вы такое говорите, господин мажордом. Даже обидно мне это слушать. Как я могла забыть? Я вон лучше повара нашего помню, какое блюдо он посолил, а какое еще нет. Как приказано было, в тот же час, с лакеем все отправила.