К сердцу Африки - [35]

Начинало светать, и я вернулся к месту пожара, где находился мой навес. Здесь все еще были термиты; образовав строй шириной около метра, они медленно уходили в саванну. Однако они не ползли через пожарища, а огибали его извивающейся лентой. Фланги этого удивительного войска охраняли термиты-солдаты с огромными челюстями, а в середине двигались термиты-рабочие. Стоило прикоснуться к ним соломинкой, как они немедленно смыкали на ней свои челюсти, а ползущие поблизости солдаты в свою очередь вцеплялись в своих собратьев. Когда мы поднимали соломинку, на ней висела живая цепь длиной до тридцати сантиметров и толщиной с большой палец руки.

Наши проводники были замечательными следопытами. Как только мы «теряли» следы слонов, они моментально рассыпались по саванне веером и быстро находили их снова. Уже через неделю после того, как мы начали преследование, они знали каждого слона в стаде и даже называли его по имени, хотя ни одного из них ни разу в глаза не видели. Они узнавали их по следам и повадкам, и всегда могли назвать нескольких «шалунов», которые были не прочь порезвиться где-нибудь в стороне от основного стада. Поэтому наши следопыты обычно шли по следам двух-трех старых самцов, выдерживающих главное направление движения более четко, чем остальные животные. Они могли определить с точностью до нескольких минут, когда были оставлены те или иные следы. Рано утром мы обычно были на расстоянии одного-двух часов от стада; сначала мы даже немного нагоняли слонов, особенно если был хороший грунт. Но приблизиться к ним ближе чем на полчаса нам никогда не удавалось, так как часов около десяти слонов вдруг охватывало беспокойство и они уходили от нас далеко вперед.

Несколько капелек росы, выпавших на след, говорят о том, что слоны прошли здесь уже давно. А чуть примятая травинка означает, что след этот совсем свежий. Если же травинка начинает распрямляться, значит, слоны были здесь примерно полчаса назад. Лужа слоновьей мочи высыхает примерно за три четверти часа. Весьма важным временным показателем служат экскременты слона. Если они настолько теплые, что от них идет пар, значит, стадо где-то совсем близко. Если пар не идет, но, приблизив к ним руку, вы ощущаете тепло, значит, слоны находятся от вас примерно в десяти минутах ходьбы. Но поскольку расстояние между стадом и нами обычно бывало гораздо больше, наши следопыты погружали в «слоновий пирог» палец, и, если после этого они начинали размахивать руками и кричать «Минги-моту, минги-моту, сахиб!», это означало, что слоны были здесь не больше получаса назад, так как внутри «пирог» еще совсем теплый. И мы прибавляли шагу, пытаясь «достать» это неуловимое стадо.

Когда мы почти догоняли слонов, они вдруг поворачивали и двигались через болото. Нам приходилось идти по пояс в трясине, тогда как слоны с завидной легкостью преодолевали самые труднопроходимые топи. Их ступни устроены таким образом, что они расширяются, когда слон ставит ногу, и сужаются, когда он делает следующий шаг. Поэтому слонам незнакомо то мерзкое ощущение, которое возникает, когда вы, опуская ногу, не знаете, удастся ли вам вытащить ее из трясины для следующего шага.

Вышеупомянутый Генрих Оберйоган считает, что слоны крайне редко ходят через болота и загнать их туда может лишь стремление уйти от преследования охотников. Однако строение слоновьей стопы и тот несомненный факт, что слоны предпринимали длительные обходные маневры, чтобы только покупаться в болоте, убедили меня в обратном. И я совершенно уверен, что в болоте слоны себя чувствуют почти так же уютно, как рыба в воде.

Много раз, когда болота, раздвигая берега, превращались в настоящие озера, мне казалось, что следы нашего стада безвозвратно потеряны. Но у следопытов было безукоризненное чутье, и они моментально определяли направление, по которому пошли слоны.

Переправляясь вброд через озера, носильщики наши нередко уходили с головой под воду, но при этом они никогда не забывали поднять над поверхностью воды наши ружья и киноаппараты, чтобы они не намокли.

Когда мы впервые подошли к стаду на довольно близкое расстояние, я приказал расчехлить все киноаппараты, чтобы в любой момент можно было приступить к съемкам. Однако Жерэн быстро охладил мой пыл. Он сказал:

— Не торопитесь! Слоны еще не настолько устали, чтобы вы успели снять больше двух-трех кадров. Если же они нападут, поверьте, вам будет не до съемок.

Если слоны чувствуют запах человека, находящегося от них на большом расстоянии, они всегда обращаются в бегство, так как не могут точно определить, откуда им грозит опасность. Если же слоны учуяли человека, который находится от них близко, они бросаются на него со скоростью 25 километров в час, чтобы растоптать и уничтожить двуногого врага.

Прошло уже два месяца с тех пор, как мы начали преследование, позади осталось две тысячи километров первозданной саванны, и слоны явно устали. Эта усталость проявилась у них как-то внезапно, потому что теперь мы видим стадо каждый день и не выпускаем из рук кинокамер. Ниангара все время присматривает за мной, как нянька: глядя в видоискатель, я вижу только величественную красоту этих мастодонтов и совершенно забываю об опасности.