К сердцу Африки - [33]

В течение нескольких дней мы приучали себя обходиться, как и Жерэн, одной чашкой чая, которую выпивали поутру. Потом целый день мы не ели и не пили, ужинали около восьми часов вечера.

Недели через две мы научились преодолевать до тридцати пяти километров в день, а иногда мы шли даже по шестьдесят километров в день без тропинок и дорог. Это самая труднопроходимая местность, какую только можно себе представить. Иногда мы шли по грязи и болотным топям, чуть не проваливаясь в трясине, постоянно мокрые по пояс. Мы совершали форсированные марши, пытаясь догнать, наконец, слонов. Эти колоссы идут со скоростью около десяти километров в час, тогда как мы проходили не более восьми-девяти километров в чае. В полдень, когда температура воздуха поднималась с тридцати пяти до сорока — сорока двух градусов по Цельсию, слоны останавливались в тени деревьев, чтобы переждать жару, и стояли так в течение нескольких часов, обмахиваясь ушами. Но у нас не было времени пережидать жару: полуденные часы были нашим единственным шансом догнать этих толстокожих великанов.

Как правило, все шло согласно заранее намеченному плану. Заметив в отдалении слонов, мы подкрадывались к ним с наветренной стороны, чтобы они как можно скорее учуяли нас. Узнав о нашем присутствии, животные задирали хоботы и трубили так, словно уже наступил день страшного суда. После этого они обращались в бегство, вытаптывая густой кустарник, как цветочную клумбу, и ломая деревья, как зубочистки.

Под могучей поступью этих многотонных мастодонтов дрожала земля. К нашему великому счастью, слоны боялись нас не меньше, чем мы их. Проходили часы, а они бежали без устали и в тот день уже не могли есть от охватившего их беспокойства. Это было целью всей операции: лишить их возможности нормально питаться.

У слонов всегда великолепный аппетит, и поэтому они невероятно прожорливы. Эти гиганты едят не переставая весь день и добрую половину ночи. Многие исследователи даже утверждают, что слоны едят всю ночь и никогда не спят. Но это уже преувеличение. Очевидно, все-таки слоны любят вздремнуть часок-другой.

А. Е. Темпл-Перкинс, один из наиболее известных в Восточной Африке охотников, высказывает предположение, что слоны съедают не менее четырехсот килограммов зелени в день. Кстати, из этого можно сделать вывод, что во времена Ганнибала в Сахаре росли густые леса, ибо он держал в Карфагене четыреста боевых слонов. Чтобы прокормить четыреста слонов в нынешнем Тунисе с его климатом и растительностью хотя бы в течение одной недели, наверное, пришлось бы вырвать всю траву и собрать все листья с деревьев.

Поскольку теперь мы беспокоим слонов почти каждый день, у них не хватает времени для еды. Они стали нервными, раздражительными и необыкновенно пугливыми: малейший звук саванны обращает их в паническое бегство. Постепенно силы их начинают иссякать. Наша задача — окончательно измотать их. Когда они совсем устанут, мы сможем подходить к ним совсем близко и снимать крупным планом.

В первые недели преследования первыми уставали мы, но скоро мы вошли в прекрасную спортивную форму и ходьба стала доставлять нам неслыханное удовольствие. Никогда еще я не чувствовал себя так хорошо: ни спортивные игры, ни альпинизм не давали мне так много, как эти изнурительные переходы по саванне.

Наши носильщики и проводники ходили легко, изящно и непринужденно, и со временем мы научились восхищаться красотой и пластикой их движений. Вначале мы смеялись, когда они делали огромный крюк, вместо того чтобы просто перепрыгнуть через поваленный ствол дерева или какое-нибудь другое препятствие. Но скоро мы поняли, что такой прыжок требует известного напряжения сил и воли и потому утомляет, тогда как процесс ходьбы совершается абсолютно механически и идти можно даже во сне.

Интересно отметить, что гибкие, худощавые африканцы, словно состоящие из одних мускулов, особенно легко проходят первые двадцать километров; следующие десять километров они идут с некоторым трудом, а через тридцать километров еле волочат ноги: это относится не только к носильщикам, но и к проводникам, которые не несут никакого груза.

Разумеется, физически африканцы развиты гораздо лучше, чем мы, белые, но тот голодный рацион, к которому они привыкли, исключает сколько-нибудь значительные перегрузки для организма, поэтому ходьба на очень большие расстояния представляет для них немалые трудности.

Что же касается меня и Карапи, то нас всю дорогу подгоняло одно немаловажное обстоятельство: по молчаливой договоренности мы давно уже превратили нашу экспедицию в соревнование по ходьбе.

Месяца за два до отъезда в Африку Карапи начал тренироваться, чтобы войти в соответствующую спортивную форму, а кроме того, он на два года моложе меня. Зато обувь у него была тяжелее, чем моя, что имеет немаловажное значение, когда иной раз приходится делать по шестьдесят километров в день. В конце многочасового марша мы обычно заводили оживленную беседу, чтобы показать, что нисколько не устали.

— Послушай, Йорген, — сказал мне однажды Карапи. — Просто удивительно, как легко я, швед, понимаю твой датский язык. А когда мне приходилось бывать в Копенгагене, из каждых десяти датских слов я понимал максимум три.