К сердцу Африки - [34]

Это замечание Карапи было для меня как гром среди ясного неба; если же принять во внимание, что мы уже дошагивали шестидесятый километр нашей ежедневной нормы, то нетрудно будет понять, как близок я был в тот момент к роковому концу. Дело в том, что целый месяц я, ломая язык, пытался изъясняться по-шведски, а мой шведский друг наивно полагал, что я говорю по-датски. С тех пор мы говорили с ним только по-английски.

В этот день мы прошли около шестидесяти километров, преследуя слонов по пятам. Нам очень хотелось как можно скорее начать съемки. Весь день стадо находилось в непрерывном движении. На этот раз слоны даже отказались от своей обычной послеполуденной сиесты, потому что жара была не такой изнуряющей, как в остальные дни. Однако следы свидетельствовали о том, что великаны идут медленнее, чем обычно, и часто ложатся в большие лужи, оставшиеся после дождя. Вот место, где слон огромного роста прилег отдохнуть, и следы на мягкой земле свидетельствуют о том, что у него колоссальные бивни.

Нас воодушевляла самая мысль о том, что слоны находятся где-то совсем близко и мы отстаем от них всего на какие-нибудь полчаса. Мы шли словно на «втором дыхании», не замечая ни времени, ни усталости. Внезапно землю окутали сумерки, и нам пришлось остановиться, так как в безлунную ночь носильщики потеряют наши следы.

Проводники быстро соорудили несколько навесов и накрыли их сухой травой. Дожди уже прошли, мы могли бы спокойно обойтись и без навесов, но по мнению Жерэна, ни в коем случае не следует опускаться ниже какого-то определенного уровня, ибо в противном случае и проводники, и носильщики потеряют к нам всякое уважение. В данном случае этим уровнем является именно навес; если же мы просто ляжем под дерево и уснем, то окончательно уроним себя в глазах наших друзей — африканцев.

В такой первобытной хижине с трудом может уместиться только один человек. На земле лежит лишь охапка травы вместо матраца.

Больше всего мне не хватало противомоскитной сетки, однако я снял рубашку, завязал узлом ворот и рукава и, превратив ее таким образом в мешок, просунул туда голову и руки.

Поздно ночью мне вдруг показалось, будто тело мое прижигают раскаленным железом. И хотя я был так измучен последним переходом, что далеко не сразу стряхнул с себя сон, я почувствовал, как весь содрогаюсь от страшной боли. Нет, это были не москиты, а нечто похуже.

В следующий миг я окончательно проснулся.

— Термиты! — завопил я и выскочил из-под навеса, взывая о помощи.

Со всех сторон ко мне бежали африканцы с факелами, разожженными от костра. Вероятно, они первый раз в жизни видели, как белый исполняет какой-то замысловатый ритуальный танец, чем-то отдаленно напоминающий их собственные.

Я тотчас же понял, что моя одежда просто кишит кровожадными термитами, и быстро сорвал ее с себя, отбросив подальше. И тут же допустил новую оплошность: я ступил в какую-то мягкую, словно живую, массу и вдруг почувствовал, как пламя охватывает мои ноги. Меня угораздило попасть в самую середину гигантского моря термитов. Завывая от боли, я сделал несколько огромных прыжков, а потом стал умолять проводников, чтобы они спасали съемочную аппаратуру, которая все еще лежала под навесом, вся облепленная термитами.

Оказалось, что и земля, и все окружающие предметы были покрыты сантиметровым слоем муравьев. Чтобы добраться до камер, термитов пришлось разгребать факелами. Прошло несколько секунд, и навес вспыхнул, словно облитый бензином. Вскоре прибежали Карапи и Жерэн с ружьями наперевес.

— На тебя напали дикие звери? — спросил Карапи.

— Миллионы диких зверей! — зарычал я в ответ, сбрасывая термитов со своего нагого тела.

— Едва ли имеет смысл снова ложиться спать, — спокойно пометил Жерэн. — Скоро рассветет, а наши носильщики имеют обыкновение вставать на заре. Часов около семи они будут ндесь.

Жерэн распорядился зажечь два костра, один большой, с дымом, чтобы носильщикам было легче нас найти, а другой поменьше, возле которого можно сидеть и греться.

Когда мы расселись вокруг костра, Жерэн рассказал нам о термитах. Обычно они движутся сплошным потоком около двух-трех метров в ширину и до полукилометра в длину. Фактически ничто не может остановить их. Если вы вовремя заметите, что они приближаются к вашей хижине, можно разжечь большой костер и попытаться остановить их стеной огня. Но как правило, они, не останавливаясь ни на миг, продолжают движение по прямой и тушат собой костер. К тому же заметить их вовремя практически невозможно, так как термиты начинают двигаться только после захода солнца.

Когда они подползают к дому, самое благоразумное — это бежать как можно скорее. Если впопыхах вы забыли дома канарейку, то на другое утро от нее останется только скелет. Такая же участь постигает собак, кошек, коз и других животных: за одну-единственную ночь полчища термитов обглодают их до костей. Единственным утешением хозяина всей этой живности может быть то, что, когда наутро термиты бесследно исчезнут, в доме не останется ни змей, ни москитов, ни тараканов, ни прочих вредоносных тварей.

Одного парня, напившегося до бесчувствия, односельчане решили примерно наказать и заперли в сарае, построенном неподалеку от деревни. Ночью он стал дико кричать, но никто не обратил внимания на отчаянные вопли несчастного пьянчуги, а наутро в сарае нашли его скелет: это все, что оставили термиты.