К.Разумовский: Последний гетман - [151]
Экс-гетман отказывался от предводительства в Чрезвычайном Совете. Он создавался для войны – председатель же для мира жил. Императрица все с ног на голову перевернула. Генерал-аншеф Румянцев рожден для грома пушек и стона раненых – Бог простит ему кровь, Императрица наградит за пушки. Гетман Разумовский сошел на землю ради тишины и спокойствия своих хохлов – его понуждают таскать на своих плечах пушки, лазареты, разбитые дороги и черные пожарища вдоль Сейма, Десны, Днепра и дальше – до Прута, может, и до Дуная. Куда мысль Императрицы достигнет и конь генерала Румянцева доскачет. Потому и отказывался, по-хохлацки придуриваясь: «Я еще Петру III, когда он меня в главнокомандующие чуть не затолкал, под добрую чарку говаривал: «Мне потребны три армии, чтоб подружнее в затылок одна другую подпирали, потом и хоронили по-дружеству с первой по третью». Сейчас и того хуже: командир без единого казака иль солдата.
Многотерпеливый граф Панин тогда метко парировал:
– Как ни одного? А я? Опять же граф Захар Чернышев, князь Вяземский, Голицын. Наконец, и Григорий Орлов.
– Вот разве что Григорий!
– А вы не смейтесь, Кирилл как-никак тож Григорьевич.
Какой смех! Екатерина сама, на правах командирши, этот странный Совет собирала. То князь, то граф, то повелитель царских горничных, то предводитель мокрозадых дипломатов; но именно он, великий дипломат Панин, а вовсе не Орлов, подал Екатерине записку: «Не соизволите ль туда ж призвать фельдмаршала графа Разумовского, хотя бы сие только было в рассуждении значительности первого вашего класса, особливо у других дворов…»
Императрица соизволила именем экс-гетмана подкрепить «свой первый класс». Армия уже шла в турецкие пределы, генерал Румянцев командирствовал уже не только в Малороссии, но и на берегах Прута, ну а Чрезвычайный-то Совет?..
Он держал Разумовского на коротком поводке, не давая ему возможности удрать в Малороссию. Даже под двойной погребальный перезвон…
Нет, мудра волоокая Государыня! Недооценивает ее попивающий винцо в антикамере разлюбезный Гришенька, недооценивает. От дверей кабинета до антикамеры три пьяненьких шага; от этого дамского предбанника до жаркой баньки -и всего-то шажок, но вроде как конь спотыкается?..
Экс-гетман с сожалением посматривал на развалившегося в кресле Григория Орлова.
Пути Господни неисповедимы, а пути дамские… бабские то бишь?..
IV
Графиня Екатерина отошла в мир иной, но осталась у нее овдовевшая племянница – Софья Осиповна Апраксина. Роду старинного, многоликого, но потрепанного временем. И саму ее потрепало; нестара и немолода, по смерти мужа так же одинока, как и супруг ее покойной тетушки. Что свело их? Бог или черт, все едино – злословили дочери Разумовского. А зря. Племянница самым добрым образом ухаживала за болезной тетушкой, а потом и родича-вдовца утешала, говоря:
– Жить надо, Кирилл, жить.
– Само собой, София. Будем жить, помогая друг дружке.
– Будем, Кирилл. Четверо дочерей у тебя, все фрейлины. Только Прасковьюшка еще и не замужем? Но ведь тоже, глядишь, выскочит. При таком-то приданом, при таком-то именитом батюшке! Не засидится в отцовском доме. Дочери – для мужей своих, когда им об отце думать? Тем более заботиться. При деньгах и при богатстве ты, Кирилл? Что с того? Монах отринутый. А так ли ты стар, дорогой родственничек? Едва за сорок перевалило. Не устоять тебе против женской на-пасти, не устоять… Сказала бы, что мне тетушка перед смертью шепнула, да боюсь, Кирила.
– Чего ж бояться, София. Чай, не съем.
– В том-то и дело. Добряк ты, Кирилл. Я-то не съем, не скушаю, а другие, может, и косточки обгложут…
– Ну, страсти-мордасти. Ты уж не пугай.
– Тебя испугаешь, гетман!
– Бывший, София, бывший…
– Да по характеру-то? Характер не изменился, нет. Воитель! Только против бабской прыти устоишь ли?
– Устою, София, устою.
– Ой, не зарекайся! Сказать ли, что Катерина Ивановна говорила?.. – Она сама себя хотела остановить, но уже не могла. – Она наказывала, смертно наказывала беречь тебя, Кириллушка, беречь и охранительствовать… царство ей небесное!
В таких полудружеских, полусерьезных разговорах и проходили долгие петербургские вечера. По-родственному: Кирилл да София, София да Кирилл. Графинь не было, не было и гетманов. Кто он, что он?..
А днями Софья Осиповна занималась домом. Не спрашивая, надо аль не надо очередное переустройство. Начала она почему-то с женской спальни, в которой было слишком много «всякой дряни», как она выражалась. Да ведь и традиция: дом после умершего непременно очищается от лишних вещей. Обычно разная обувка-одёжка раздается бедным, да пойми, кто беден, кто богат. Новая полновластная хозяйка – а как же иначе назовешь племянницу? – вещами тетушкиными особо не разбрасывалась, просто приказывала слугам все перестирывать-переглаживать. Да аккуратно все в сундуки складывать. Кирилл Григорьевич, никогда не знавший ни числа, ни назначения женских вещей, да и на половине-то женской бывавший только в пору мужских потребностей, – теперь умилялся распорядительности новой хозяйки и спрашивал:
– Да не устала ли ты, Софьюшка? Право, отдохни.
– Отдохну, Кирила, как дом твой захламленный приберу.
Таинственная смерть Саввы Морозова, русского предпринимателя и мецената, могущество и капитал которого не имели равных в стране, самым непостижимым образом перекликается с недавней гибелью российского олигарха и политического деятеля Бориса Березовского, найденного с петлей на шее в запертой изнутри ванной комнате. Согласно официальной версии, Савва Морозов покончил с собой, выстрелив в грудь из браунинга, однако нельзя исключать и другого. Миллионера, чрезмерно увлеченного революционными идеями и помогающего большевикам прийти к власти, могли убить как соратники, так и враги.
Об одном из самых известных деятелей российской истории начала XX в., легендарном «генерале террора» Борисе Савинкове (1879—1925), рассказывает новый роман современного писателя А. Савеличева.
Об одном из самых известных людей российской истории, фаворите императрицы Елизаветы Петровны, графе Алексее Григорьевиче Разумовском (1709–1771) рассказывает роман современного писателя А. Савеличева.
Роман современного писателя А.Савеличева рассказывает о жизни и судьбе одного из самых ярких и противоречивых политических деятелей в истории России – Петра Аркадьевича Столыпина (1862–1911).
В романе А. Савеличева «Забереги» изображены события военного времени, нелегкий труд в тылу. Автор рассказывает о вологодской деревне в те тяжелые годы, о беженцах из Карелии и Белоруссии, нашедших надежный приют у русских крестьян.
Исторический роман Акакия Белиашвили "Бесики" отражает одну из самых трагических эпох истории Грузии — вторую половину XVIII века. Грузинский народ, обессиленный кровопролитными войнами с персидскими и турецкими захватчиками, нашёл единственную возможность спасти национальное существование в дружбе с Россией.
Роман основан на реальной судьбе бойца Красной армии. Через раскаленные задонские степи фашистские танки рвутся к Сталинграду. На их пути практически нет регулярных частей Красной армии, только разрозненные подразделения без артиллерии и боеприпасов, без воды и продовольствия. Немцы сметают их почти походя, но все-таки каждый бой замедляет темп продвижения. Посреди этого кровавого водоворота красноармеец Павел Смолин, скромный советский парень, призванный в армию из тихой провинциальной Самары, пытается честно исполнить свой солдатский долг. Сможет ли Павел выжить в страшной мясорубке, где ежесекундно рвутся сотни тяжелых снарядов и мин, где беспрерывно атакуют танки и самолеты врага, где решается судьба Сталинграда и всей нашей Родины?
Рассказ о белорусском атеисте XVII столетия Казимире Лыщинском, казненном католической инквизицией.
Отряд красноармейцев объезжает ближайшие от Знаменки села, вылавливая участников белогвардейского мятежа. Случайно попавшая в руки командира отряда Головина записка, указывает место, где скрывается Степан Золотарев, известный своей жестокостью главарь белых…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Подробная и вместе с тем увлекательная книга посвящена знаменитому кардиналу Ришелье, религиозному и политическому деятелю, фактическому главе Франции в период правления короля Людовика XIII. Наделенный железной волей и холодным острым умом, Ришелье сначала завоевал доверие королевы-матери Марии Медичи, затем в 1622 году стал кардиналом, а к 1624 году — первым министром короля Людовика XIII. Все свои усилия он направил на воспитание единой французской нации и на стяжание власти и богатства для себя самого. Энтони Леви — ведущий специалист в области французской литературы и культуры и редактор авторитетного двухтомного издания «Guide to French Literature», а также множества научных книг и статей.
В том включен роман известного немецкого писателя Оскара Мединга (псевдоним в России Георгий, Георг, Грегор Самаров), рассказывающий о жизни всесильного любимца императрицы Екатерины II Григория Орлова.
Романы известных современных писателей посвящены жизни и трагической судьбе двоих людей, оставивших след в истории и памяти человечества: императора Александра II и светлейшей княгини Юрьевской (Екатерины Долгоруковой).«Императрица тихо скончалась. Господи, прими её душу и отпусти мои вольные или невольные грехи... Сегодня кончилась моя двойная жизнь. Буду ли я счастливее в будущем? Я очень опечален. А Она не скрывает своей радости. Она говорит уже о легализации её положения; это недоверие меня убивает! Я сделаю для неё всё, что будет в моей власти...»(Дневник императора Александра II,22 мая 1880 года).
Новый роман известной писательницы-историка Нины Молевой рассказывает о жизни «последнего фаворита» императрицы Екатерины II П. А. Зубова (1767–1822).
Известный писатель-историк Валерий Поволяев в своём романе «Царский угодник» обращается к феномену Распутина, человека, сыгравшего роковую роль в падении царского трона.