К.Разумовский: Последний гетман - [150]
Без хозяина, всегда безмерно тароватого, дом в один день опустел, хотя по необъятной усадьбе, с цветочными и овощными теплицами, со многими службами, конюшнями и каретными дворами и даже собственной кордегардией неприкаянно слонялись сотни ливрейных и безливрейных слуг, увешанных казацкими саблями гайдуков, охранников и прочей челяди. Чтоб остановить повальное пьянство, наследник назначил своего управителя да поселил в дворцовых палатах десяток измаиловцев. Того гляди, растащат все. Верно сказано: без хозяина и дом сирота.
Наследство, перешедшее от брата в разных подмосковных и петербургских поместьях, не говоря уже о малороссийских, требовало строгого учета и надзора. Вестимо, разворуют без догляда. Особливо на отдалении, в Малороссии.
Экс-гетман надеялся, что теперь-то Екатерина разрешит ему уехать, может быть навсегда, в обустроенный Батурин, чтобы оттуда назирать за всем свалившимся на его голову богатством.
Велика была надежда, когда на другой день после похорон она его пригласила, опять же с кабинет-курьером.
Надежда, наверно, скрасила его лицо, притушила печаль. Екатерина даже попеняла:
– Кирилл Григорьевич, да с похорон ли вы двуместных?
– С похорон, ваше величество… и с надеждой на вашу неисчерпаемую милость…
– О милостях попозже, а сейчас неутешный отец семейства… – Она вновь зорко глянула на него, но следов первоначальной благости, видно, не нашла. – Сейчас пока примите мои всепечальные соболезнования. Да не оставит Бог многажды здравствующих наследников.
– Благодарю, ваше величество, кланяюсь от всего многоликого семейства. – Он гораздо ниже дворцового этикета пригнул свое напитанное, неподдающееся уклону тело.- Пойдемте, Кирилл Григорьевич, ко мне, здесь как-то невместно, – обвела Екатерина глазами служебный кабинет – с тяжелыми бархатами, распахнутыми трехаршинными шторами, позолотой, пудовыми канделябрами, иноземными картинами, целыми когортами кресел и посетительских стульев, с громаднейшим служебным столом, пучками церьев в малахитовых уральских вазах, сегодняшними, еще не стертыми чернильными кляксами и фаянсовым кувшинчиком при единой чашечке.
Видимо, вслед за ней остановил и Кирилл Григорьевич взгляд на этом кувшинчике, потому что она, поднимаясь со своего внушительного кресла, понятливо кивнула:
– Нет-нет, не квасом поминают у нас, русских. Кирилл Григорьевич уже давно примечал это ее любимое – «у нас, русских».
Так оно и вышло. В небольшой, хорошо убранной антикамере, между домашним кабинетом и будуаром, посиживал Григорий Орлов.
– Я уже приказал принести все, что потребно случаю. И верно, не успели они сесть, как ливрейные слуги внесли несколько подносов, в един миг сервировали застланный розовой парчой стол и неслышно удалились. Орлов зря времени не терял.
– Помянем рабу Божию Катерину Ивановну.
Помянули стоя, преклоня головы в сторону сидевшей в кресле другой Катерины, Алексеевны. Ей по вполне понятной причине не понравилось совпадение имен, да еще при таком-то случае.
После некоторого молчаливого покачивания двух мужских голов Григорий уже увереннее продолжил:
– Помянем раба Божия Алексея… нашего любимого сотрапезника…
Тут Екатерина оживилась:
– Старшие у вас, Кирилл Григорьевич, уже во фрейлинах – может, и двух младших пора?
Благодарный наклон отцовской головы ответом был.
– В Конную гвардию ваш Алексей не хочет идти. Жаль. Тогда в камер-юнкеры?
Кроме благодарного поклона тут были уместны и слова:
– Как изволите, ваше величество. У меня только единое беспокойство: не оплошал бы сынок?
– А вы, батюшка, позаботьтесь об этом.
– Истинно так, ваше величество.
Она нахмурила чисто очерченные брови, припоминая:
– Да, а про Андрея-то не позабыли?
– Как можно, Государыня. Его на службу приглашает сам граф Панин. Ежели вы утверждение дать изволите?
– Изволю, Кирилл Григорьевич, изволю. Все? Она пристально и строго смотрела на Разумовского, заранее зная о последней просьбе.
– Да-да, ваше величество, – не стал он тянуть. – Без присмотра все мои малороссийские именья. И братнины тож. Как без моего присутствия там?
– А здесь, сенатор Разумовский? Вы забыли, что дали согласие возглавить Чрезвычайный Совет? На случай войны с турками созванный. А война-то только разгорается. Да и Григорий Григорьевич – как он без вашего умудренного руководительства?
Она шутливо ждала поддержки, и сенатор Орлов не замедлил прийти на помощь, тоже под видом шутки:
– Никак нельзя, фельдмаршал, вы средь нас при главном чине.
Разумовский понял, что и на этот раз до Батурина ему не доскакать… Уже седьмой год скачет, а берегов Сейма не видно. Неуж до сих пор боится Императрица отпускать его в бывшее гетманство? Эка пужливость! Он не Мазепа, даже будучи в обиде, против российского трона не восстанет. Разве что какими советами генералу Румянцеву надоест. Генералу хорошему, да плохому управителю. Повторяется то же самое, что было и до избрания его, Разумовского, единоличным гетманом. Опять «Малороссийская коллегия»! Четверо россиян да четверо малороссов. Под председательством Петра Александровича Румянцева, с наказом:
«Сему определенному от нас главному Малороссийскому командиру быть в такой силе, как генерал-губернатору…»
Таинственная смерть Саввы Морозова, русского предпринимателя и мецената, могущество и капитал которого не имели равных в стране, самым непостижимым образом перекликается с недавней гибелью российского олигарха и политического деятеля Бориса Березовского, найденного с петлей на шее в запертой изнутри ванной комнате. Согласно официальной версии, Савва Морозов покончил с собой, выстрелив в грудь из браунинга, однако нельзя исключать и другого. Миллионера, чрезмерно увлеченного революционными идеями и помогающего большевикам прийти к власти, могли убить как соратники, так и враги.
Об одном из самых известных деятелей российской истории начала XX в., легендарном «генерале террора» Борисе Савинкове (1879—1925), рассказывает новый роман современного писателя А. Савеличева.
Об одном из самых известных людей российской истории, фаворите императрицы Елизаветы Петровны, графе Алексее Григорьевиче Разумовском (1709–1771) рассказывает роман современного писателя А. Савеличева.
Роман современного писателя А.Савеличева рассказывает о жизни и судьбе одного из самых ярких и противоречивых политических деятелей в истории России – Петра Аркадьевича Столыпина (1862–1911).
В романе А. Савеличева «Забереги» изображены события военного времени, нелегкий труд в тылу. Автор рассказывает о вологодской деревне в те тяжелые годы, о беженцах из Карелии и Белоруссии, нашедших надежный приют у русских крестьян.
Исторический роман Акакия Белиашвили "Бесики" отражает одну из самых трагических эпох истории Грузии — вторую половину XVIII века. Грузинский народ, обессиленный кровопролитными войнами с персидскими и турецкими захватчиками, нашёл единственную возможность спасти национальное существование в дружбе с Россией.
Роман основан на реальной судьбе бойца Красной армии. Через раскаленные задонские степи фашистские танки рвутся к Сталинграду. На их пути практически нет регулярных частей Красной армии, только разрозненные подразделения без артиллерии и боеприпасов, без воды и продовольствия. Немцы сметают их почти походя, но все-таки каждый бой замедляет темп продвижения. Посреди этого кровавого водоворота красноармеец Павел Смолин, скромный советский парень, призванный в армию из тихой провинциальной Самары, пытается честно исполнить свой солдатский долг. Сможет ли Павел выжить в страшной мясорубке, где ежесекундно рвутся сотни тяжелых снарядов и мин, где беспрерывно атакуют танки и самолеты врага, где решается судьба Сталинграда и всей нашей Родины?
Рассказ о белорусском атеисте XVII столетия Казимире Лыщинском, казненном католической инквизицией.
Отряд красноармейцев объезжает ближайшие от Знаменки села, вылавливая участников белогвардейского мятежа. Случайно попавшая в руки командира отряда Головина записка, указывает место, где скрывается Степан Золотарев, известный своей жестокостью главарь белых…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Подробная и вместе с тем увлекательная книга посвящена знаменитому кардиналу Ришелье, религиозному и политическому деятелю, фактическому главе Франции в период правления короля Людовика XIII. Наделенный железной волей и холодным острым умом, Ришелье сначала завоевал доверие королевы-матери Марии Медичи, затем в 1622 году стал кардиналом, а к 1624 году — первым министром короля Людовика XIII. Все свои усилия он направил на воспитание единой французской нации и на стяжание власти и богатства для себя самого. Энтони Леви — ведущий специалист в области французской литературы и культуры и редактор авторитетного двухтомного издания «Guide to French Literature», а также множества научных книг и статей.
В том включен роман известного немецкого писателя Оскара Мединга (псевдоним в России Георгий, Георг, Грегор Самаров), рассказывающий о жизни всесильного любимца императрицы Екатерины II Григория Орлова.
Романы известных современных писателей посвящены жизни и трагической судьбе двоих людей, оставивших след в истории и памяти человечества: императора Александра II и светлейшей княгини Юрьевской (Екатерины Долгоруковой).«Императрица тихо скончалась. Господи, прими её душу и отпусти мои вольные или невольные грехи... Сегодня кончилась моя двойная жизнь. Буду ли я счастливее в будущем? Я очень опечален. А Она не скрывает своей радости. Она говорит уже о легализации её положения; это недоверие меня убивает! Я сделаю для неё всё, что будет в моей власти...»(Дневник императора Александра II,22 мая 1880 года).
Новый роман известной писательницы-историка Нины Молевой рассказывает о жизни «последнего фаворита» императрицы Екатерины II П. А. Зубова (1767–1822).
Известный писатель-историк Валерий Поволяев в своём романе «Царский угодник» обращается к феномену Распутина, человека, сыгравшего роковую роль в падении царского трона.