К отцу - [69]

Юлька не задавала ему вопросов, не перебивала его. Он смолкал, и она молчала, ждала, что он еще скажет. Все она, кажется, понимала, Юлька!

— Горько и стыдно, Юля, махать руками после драки! А еще горше, когда понимаешь, что настоящей-то драки и не было.

— Как мне хотелось собраться и поехать к тебе раньше! — сказала Юлька. — Но ты не мучься, не мучься!

— Да я не мучаюсь. Я радуюсь! — воскликнул Сергей и, устав сдерживать себя, обнял Юльку. Он обнял ее, постоял немножко и отпустил, разведя руки. — Чувствую: все настоящее — и трава, и воздух, и солнце. И я стал вроде настоящим — проснулся.

— Ну, а дальше? — спросила Юлька, которая, может быть, и не заметила, что он обнял ее не как девчонку, которой читал когда-то повести Гайдара. — Что же теперь дальше?..

— А дальше… а дальше, — весело сказал Сергей, — а дальше — утро вечера мудренее. Дальше уж мы придумаем что-нибудь! Дальше, — он с удовольствием выговаривал это слово, — дальше — вот зверобой у нас под ногами! — Сергей нагнулся и сорвал большой стебель, густо опушенный яркими, бросающимися в глаза, цветками. Они подошли к опушке леса. Зверобой только зацвел. Он рос кучно, то тут, то там кострами горели по краям разношерстного кустарника его ярко-желтые цветочки. Зверобой словно говорил людям: «Я не напрасно так выделяюсь, я специально бросаюсь в глаза, берите меня, срывайте, я ваш лучший друг!» И Сергей с Юлькой рвали, рвали и рвали целебные цветы на длинных стеблях. За какие-нибудь полчаса они нарвали их по целой охапке, сложили на полянке, возле которой сгрудились полукругом белые стройные березки.

— Ты видишь? — показала Юлька в ту сторону. — А что там такое?..

— Как они на нас смотрят!

Сергей вгляделся, и ему показалось, что березки действительно смотрят на них с удивлением и тихой радостью.

— Ну конечно, мы же цари природы, — улыбаясь, сказал он.

— Цари природы, — повторила Юлька.

Она сняла тапочки, приподнялась на цыпочках и подняла кверху руки.

— Я так отдыхаю, — сказала она. Ветер шевелил ее светлые волосы и юбку. — Я так себе снилась, — добавила она. А потом, тихонько засмеявшись, возразила: — Нет, пожалуй, я это только что придумала.

Сергей понимал, что Юлька рисуется, кокетничает. Но она была еще молоденькой, да к тому же кокетство было Юльке к лицу, и Сергей прощал ей все. Юлька только начинала жить, что с нее возьмешь?.. Сергей изо всех сил старался рассуждать, как старший брат, но ему плохо удавалось. Ему совсем это не удавалось. И, понимая это, Сергей радовался. Он думал:

«Ты это запоминай, запоминай, чтобы этот миг вернулся еще не раз. Полянка, березки, которые смотрят на людей, солнце и девушка между землей и солнцем…»

Юлька блаженно вздохнула, опустилась с зажмуренными глазами в траву, разметала руки. Ветер приподнял ее юбку, откинул выше колен…

— Никуда я не пойду отсюда! — прошептала Юлька. — Никуда и никогда, и не уговаривай!..

Сергей медленно отходил, смотря на Юльку, и слышал только это: «Не уйду, не уйду…» Ему тоже захотелось по-мальчишески броситься в траву, кататься в ней, хохотать от распирающего грудь счастья. И он тоже подумал, что никогда не уйдет отсюда, останется навеки здесь с Юлькой, и ради этого стоило жить, возвращаться в прошлое, исправлять ошибки, бороться, любить и ненавидеть.

Юлька приподнялась и, не увидев поблизости Сергея, засмеялась и оправила платье.

— Да ведь здесь земляника! — воскликнула она. — Я лежала на землянике! Сережа, иди посмотри, у меня, наверное, вся спина в землянике!

И в самом деле, на белой Юлькиной кофточке алели еще не просохшие, яркие, как кровь, пятна.

— Как же ты не заметила, — укоризненно сказал Сергей.

— Ты ведь тоже ничего не заметил, Сереженька! — лукаво отозвалась Юлька.

Сергей шагнул к Юльке. Она растерянно и нежно смотрела на нею сбоку, и Сергей, взглянув на ее лицо, понял, что она не знает, что ей делать — отбежать или броситься к нему навстречу. Он остановился и, когда она уже готова была протянуть к нему руки, проговорил:

— Все-таки… к обеду мы не будем опаздывать, Юлька.

Юлька махнула рукой.

— Ладно уж, хозяин ты неудачный!

А потом ей, как и Сергею, стало неловко, она покраснела и, схватив охапку зверобоя, побежала к опушке.

— Теперь ты стала молчаливой, — сказал Сергей, как только они вышли на бугор, с которого была видна половина города, весь монастырь, сверкающие петли речки Серой и луга по ее берегам. — Наверное, устала?

— Ни капельки, ну что ты! — покачала головой Юлька. — Мамку что-то стало жалко. Она ведь у меня добрая, безответная, как раба. Если бы не мамка, я давно бы куда-нибудь сбежала. И Вальку только из-за нее терпела.

— Но ведь это все уже кончилось, не так ли? Мать согласна, что тебе с Валькой не по пути.

— Она-то согласна, да дед… я его редко отцом зову. Он крепко за Вальку держится. Рыбак рыбака видит издалека. Ох уж этот дед!

— Ему льстит, очевидно, что Валька технический работник.

— Кто-о? — Юлька рассмеялась. — Да это он сам выдумал. Технический работник! И ты поверил?

— Где же он работает?

— В артели складом заведует — вот и вся его специальность. Артель недавно заводом стали звать, переименовали, — насмешливо сказала Юлька. — Но дело-то вовсе не в этом. Я раньше тоже не догадывалась, зачем деду Валька понадобился, Но потом поняла: защитничек ему нужен. Это же все так просто! Валька, по-моему, и справку об инвалидности деду достал. У него связи есть, он пролетарием прикидывается. Расчетик у Вальки хитрый. Ты думаешь, он не понимает, что я его в глаза оскорбляю? Понимает, да терпит: ждет, когда хозяином станет.